Добыча газа и нефти в западной сибири: Западная Сибирь – Обзор производства по регионам деятельности – Результаты деятельности – Годовой отчет ПАО «НК «Роснефть» 2018 г.

60 лет с открытия первой нефти Западной Сибири | Добыча нефти и газа

21 июня 1960 года из скважины Шаимской нефтеразведочной экспедиции ударил фонтан нефти с суточным показателем добычи 300 тонн

21 июня 1960 года из скважины Шаимской нефтеразведочной экспедиции ударил фонтан нефти с суточным показателем добычи 300 тонн. Тогда была получена первая нефть промышленного значения. С этого момента началась новейшая история освоения Западно-Сибирского региона. О значимости этого исторического события и других важных этапах освоения нефтяного потенциала округа – в материале «ФедералПресс».

Первые попытки исследования и добычи

Первое упоминание о сибирской нефти были найдено еще в исторических документах времен Петра I. Царь отправлял на территорию Западной Сибири научные экспедиции, которые доставляли в столицу ценные углеводороды. Тогда нефть не была исследована и представляла собой «дивную жидкость». На несколько столетий это полезное ископаемое было забыто, и только в 1912 году была предпринята новая попытка открыть сибирскую нефть. Омский предприниматель Пуров пробурил скважину у поселка Цингалы на берегу Иртыша, но тогда работы были приостановлены из-за начала Первой мировой войны.

В следующий раз о значительных и ценных запасах в Западной Сибири вспомнили в 30-х годах. Академик Иван Губкин заявил о необходимости геологоразведки. Понадобилось несколько десятилетий, чтобы попытки найти углеводородное сырье увенчались успехом.

Апогеем истории освоения сибирской нефти стал момент, когда из пробуренной возле Шаима скважины Р-6 мощным фонтаном хлынула нефть. Легендарную скважину пробурила бригада Семена Урусова. Тогда он и его команда стали героями Советского Союза, которых в лицо знали все страны. «Герои нашего времени» – так окрестили нефтяников журналисты-современники. Их портреты украшали первые полосы. По популярности их смог затмить только Юрий Гагарин, который чуть позже совершил первый полет в космос.

Работа общегосударственной значимости

Ветераны-первопроходцы «нефтянки» отмечали, что на Север их влекли не желание славы и не северные коэффициенты. Важна была возможность быть причастными к большой идее, к делу общегосударственной значимости. В Югре до сих пор живут участники первых разведок, первопроходцы и настоящие легенды истории нефтедобычи. Например, в Урае есть улица, названная именем Ивана Шестакова. Этот человек-легенда, который в составе бригады Урусова был участником бурения скважины Р-6, до сих пор живет в городе и является его почетным гражданином. Ивану Петровичу 95 лет, и он также ветеран Великой Отечественной войны.

Нефтяная столица

Открытие нефти Шаима стало мощным толчком для развития Югры. После этого нефтяные месторождения начали открывать одно за другим. Шаимская нефть подарила округу звание основного нефтедобывающего региона России. В этом году в нефтедобыче Югры произошло еще одно значимое событие – была добыта 12-миллиардная тонна нефти. Каждая шестая тонна из этого объема – это результат работы команды нефтяников компании «ЛУКОЙЛ».

В честь добычи 12-миллиардной тонны нефти была наполнена памятная бочка сырья. В нее собрали образцы со всех месторождений Югры. Первой как прародительница западносибирской нефти была влита шаимская нефть с месторождения Трехозерного. Сегодня этот промысел разрабатывает территориально-производственное предприятие «Урайнефтегаз» ООО «ЛУКОЙЛ – Западная Сибирь».

60-летие шаимской нефти– значимое событие для каждого нефтяника. Это рубеж, которые дает новым поколениям специалистов возможность отдать дать уважения ветеранам нефтяной промышленности.

Фото: пресс-служба ЛУКОЙЛа

Площадь нефтедобычи в Западной Сибири может возрасти за счет баженовой свиты — ученые | 03.08.20

Площадь нефтедобычи в Западной Сибири может быть увеличена за счет трудноизвлекаемых запасов нефти баженовской свиты (группа нефтематеринских горных пород). К такому выводу пришли ученые Института нефтегазовой геологии и геофизики (ИНГГ) СО РАН при изучении залежей, сообщает пресс-служба института.

«Традиционные ресурсы крупнейшей Западно-Сибирской нефтегазоносной провинции выявлены практически полностью. Поэтому баженовская свита становится главным объектом укрепления и расширения сырьевой базы нефтяной промышленности. Полученные оценки дают основания думать, что высококачественное органическое вещество в баженовской свите распространено значительно шире и ближе к границам Западно-Сибирского нефтегазоносного бассейна, чем считалось раньше», — приводятся в сообщении слова завлабораторией теоретических основ прогноза нефтегазоносности ИНГГ СО РАН Льва Бурштейна.

Как отметил ученый, на севере Новосибирской области открыты восемь месторождений: Верх-Тарское, Межовское, Восточно-Межовское, Веселовское, Восточно-Тарское, Восточное, Ракитинское и Тай-Дасское. Добыча нефти на них систематически снижается. Однако ученые института в этом районе обозначили территорию, на которой может быть перспективна баженовская свита. По этой причине исследование, актуальное для Западной Сибири в целом, имеет большое значение и для укрепления нефтедобычи конкретно в Новосибирской области.

По данным минпромторга региона, индекс производства в добыче сырой нефти и газа в первом квартале 2020 года по отношению к предыдущему году составил 79,9%. Максимального уровня в 2,2 млн тонн добыча нефти достигала в 2008 году.

Как сообщили ТАСС в пресс-службе ИНГГ, заключение ученых носит предварительный характер, количественные оценки прогноза добычи или площади пока сделать затруднительно.

Работы по изучению трудноизвлекаемых запасов нефти баженовской свиты проводят в рамках гранта Российского фонда фундаментальных исследований и министерства науки и инноваций Новосибирской области. В ходе исследования ученые также построили уточненную карту средних современных содержаний углерода, впервые оценили специфические параметры органического вещества баженовской свиты на территории Западной Сибири.

Информационное агентство России ТАСС

Власти России нашли способ увеличить добычу нефти: Госэкономика: Экономика: Lenta.ru

Министерство финансов России назвало критерии для расширения практики налога на дополнительный доход (НДД) в отношении нефтяных компаний. Использовать его предполагается для ряда месторождений Западной Сибири. Об этом со ссылкой на письмо замминистра Алексея Сазанова в адрес председателя комитета Госдумы по бюджету и налогам Андрея Макарова сообщают «Ведомости».

Чиновники рассматривают корректировку в качестве способа увеличить добычу нефти на горизонте пяти лет, а также найти новые доходы для бюджета. В ответ на предоставление льгот, что подразумевает такой налоговый режим, нефтяники должны будут добывать не меньше сырья, чем планировалось при подаче последней заявки на разработку месторождения.

Как говорится в письме, при определенных условиях ведомство согласно распространить режим НДД на месторождения третьей и четвертой групп (все месторождения разбиты на пять групп).

Помимо гарантий уровня добычи, компании для включения месторождения в режим должны представить план по финансовым потокам в бюджет в течение пяти лет. Они обязательно должны быть не ниже той суммы, что вышла бы при действующем режиме.

Третьим обязательным условием станет порог выработанности месторождений. Для третьей группы (зрелые месторождения) она должна быть не ниже 50 процентов, для четвертой (новые месторождения) — не выше одного процента. При этом для третьей суммарный объем добычи должен быть не более 15 миллионов баррелей в год для одного месторождения, а для четвертой — не более 300 миллионов для всех участников, то есть количество льгот ограничено.

Нефтяники представили документы по 72 участкам, которые претендуют на включение в льготный режим налогообложения. Режим НДД, введенный в 2019 году, позволяет значительно, в среднем на 40 процентов, сократить налог на добычу полезных ископаемых (НДПИ). В отличие от последнего НДД взимается с финансового результата от продажи после расходов на добычу и логистику.

В конце октября на заседании дискуссионного клуба «Валдай» президент России Владимир Путин заявил, что мир может столкнуться с нехваткой нефти из-за увеличения спроса на нее и невозможности быстро нарастить добычу.

В августе о дополнительном применении НДД попросили нефтяные компании. Тогда они отмечали, что этот режим сделает рентабельной добычу на некоторых месторождениях.

Нефть и газ. Как недра Западной Сибири изменили экономику всей страны | Программа: Информационная программа «ОТРажение» | ОТР

Павел Завальный

депутат Государственной Думы РФ, председатель комитета по энергетике Госдумы

Ольга Арсланова: А у нас сейчас все будет какое? Черное? Черное и бесцветное, да?

Александр Денисов: Может быть, бурое.

Ольга Арсланова: Бурое.

Александр Денисов: Может быть, белое даже. «Белая нефть» – так тоже называют.

Ольга Арсланова: Или золотое, потому что хоть и черное, но золото. Потому что мы говорим «Югра», а подразумеваем, естественно, «нефть и газ». Без преувеличения, на недра именно этого региона опирается экономика в итоге всей страны. Добычу нейти и газа начали в Югре еще в СССР, в 60-е годы. И вряд ли тогда кто-то представлял, какого масштаба все это достигнет.

Сейчас (и у нас в эфире тоже мы много об этом говорим) модно думать о «зеленой» энергетике, развиваться в эту сторону. О том, что нужно инвестировать в другие – не сырьевые – отрасли, тоже постоянно говорится. Понятное дело, что и то, и другое актуально для Югры. Но уже понятно, что даже по мере развития других сфер доля нефтедобычи будет еще очень долгие годы высокой. И это важно как для Югры, так и для всей страны.

Александр Денисов: Примечательно, что в промышленные запасы нефти в Западной Сибири верили поначалу не все. Владимир Высоцкий написал песню по следам бесед с геологом Фарманом Салмановым, открывшим приобские месторождения, мол: «Послал же бог на голову нам олухов! Какая нефть, когда кругом тайга?»

Ольга Арсланова: То есть тайга была ценнее нефти?

Александр Денисов: Нефть нашли. И вот строчка «Прочь сомнение – есть месторождение!» сейчас даже актуальнее. Это ответ всем сомневающимся в наших запасах.

Ольга Арсланова: Что за запасы – обязательно мы поговорим. А пока давайте посмотрим, сколько нефти уже добыла Югра в масштабах страны и мира.

СЮЖЕТ

Александр Денисов: Ну, о нефтедобыче в регионе и в целом в России и о будущем региона и России в связи с этим мы поговорим с Андреем Николаевичем Листовским, генеральным директором Фонда энергетического развития. Андрей Николаевич, добрый вечер.

Андрей Листовский: Здравствуйте.

Ольга Арсланова: Добрый вечер.

Александр Денисов: Андрей Николаевич, достаточно побывать в Ханты-Мансийском автономном округе, зайти в Центр управления добычей… А в каждой крупной компании он есть, такой офис. Они себя называют «цифровыми нефтяниками», сидят там, на кустах, где качается нефть. Только поземок гуляет, а людей, как правило, нет. Вот сверяешь свое ощущение – и понимаешь, что твое представление о нефтяной промышленности (наверняка, как и у многих зрителей), оно упрощенное. Казалось бы, присосались, качают, продают.

А все сложнее! Там и наука. Тут же присутствует Центр исследований керна, у каждой компании есть. Разрабатывают новые методы добычи, как продлить жизнь месторождениям. Соответственно, и будущее не такое одномерное. Казалось, что все закончится, оборвется – и на этом нефтяная эпоха… уже ее край виден.

Можем ли мы от этого оттолкнуться и рассказать, какова сейчас современная нефтяная промышленность, насколько она сложно устроена и насколько сложное тогда будущее прогнозируемое, исходя из этого?

Андрей Листовский: Нефтяная промышленность состоит из нескольких сегментов. Самый энергоемкий сегмент – это, конечно, добыча. Но ему предшествует прежде всего разведка, которая основана на большом количестве научных данных, научных способов поиска месторождений. И, как вы правильно сказали, сопровождение добычи предполагает тоже разные подходы для того, чтобы скважина давала дебит более или менее равномерно и долго.

Александр Денисов: Да, характерное слово – «дебит», через «и». Все так говорят: «Дебит хороший».

Владимир Путин в этом году часто приводит эти данные – о сокращении инвестиций в добывающие отрасли, в частности в нефтяную промышленность. Он приводил пример, что в допандемийные годы в мире тратилось за год примерно 400 миллиардов долларов, а сейчас – 260. Мы инвестиции в разведку не снижаем. В той же Югре было введено в этом году восемь новых месторождений, разведаны еще два месторождения, причем это промышленные, а не просто абы какие.

Вот что такое видим мы и не снижаем инвестиции, а чего не видят там, позволяя себе вот так забросить? А это же на долгие годы последствия, если ты сейчас прекращаешь инвестиции.

Андрей Листовский: Да, нефтяная добыча имеет цикличный характер и очень сильно зависит от спроса, потому что много добыть нефти – ее нужно где-то складировать. Это трудно и нецелесообразно. Поэтому, как мы видим на примере Европы, если уходить от традиционной энергетики (а мы понимаем, что в «зеленой» энергетике еще недостаточно технологии развиты), то будет просто провал, физически будет не хватать энергоносителей.

Поэтому Россия очень грамотно делает, что не снижает инвестиции. Тем более они, как мы видим, в этом году действительно пригодились. Россия удерживает свои передовые позиции, в том числе и в экспорте нефти. Это наполняет наш бюджет и более или менее стабилизирует энергетику.

Ольга Арсланова: Андрей Николаевич, мы говорили о том, что горизонт планирования таков, что мы можем рассчитывать на то, что эта отрасль будет лидирующей в стране и в регионе еще довольно долго. Но хотелось бы конкретики. О каких запасах мы сейчас говорим? Мы понимаем, что в Югре есть своя сланцевая нефть. Мы понимаем, что есть запасы, которые очень трудно добыть – это и энергоемко, и это стоит денег. Вот насколько далеко мы можем планировать такое сырьевое будущее? Насколько нам еще хватит?

Андрей Листовский: Ну, объективно – месторождения, которые давали дешевую нефть, они иссякают потихонечку. Поэтому нагрузка финансовая все-таки распространяется уже на шельф и на Крайний Север, что делает добычу нефти, конечно, намного дороже, чем она обходилась в начале века.

Тем не менее, если стабильно вкладывать деньги, то я считаю, что ничего страшного в этом нет. Технологии совершенствуются. Добыча позволяет нам рассчитывать на то, что по крайней мере разведанных уже месторождений, освоенных, ну, хватает на полвека, это точно. Так сказал в том числе и президент.

Александр Денисов: Вы знаете, в Центре исследований керна при «Лукойле» (мы там были) они собирают, у них большая коллекция извлеченных цилиндров из глубины, на глубине 4 тысячи метров они достают и по ним исследуют, как в порах нефть располагается, как эффективнее ее отжимать из этих пластов. И я спросил… Мне рассказали, что Западно-Сибирская нефтяная провинция представляет собой такую тарелку, включая… туда входят и ХМАО, и ЯНАО, до Карского моря. Я спросил: «Тарелку вычерпаем?» Мне говорят: «Нет, еще будем черпать примерно лет тридцать».

И я вспомнил, что в начале 2000-х тоже про нефть говорили, и говорили все время: «Лет тридцать». И ощущение, что это может продолжаться долго. Ученых в какой момент ни спроси – на ближайшие лет тридцать у них разведано. Поэтому нефтяная эпоха, мне кажется, даже дольше, чем 50 лет, которые вы наметили.

Андрей Листовский: Ну, я говорил только о разведанных и доказанных месторождениях.

Александр Денисов: На данный момент.

Андрей Листовский: Да. А если интенсивно уходить на Крайний Север, то там еще предстоит работа.

Ольга Арсланова: Возможно ли, если мы уже заговорили о «зеленой» повестке, как-то ее навязать (или, может быть, время само навяжет) как раз нефтяным компаниям? Мы понимаем, что это одни из самых высокотехнологичных компаний сейчас в регионе, да и в стране. И, возможно, именно они этот энергопереход благодаря своим ресурсам, своим разработкам, пониманию вопроса и могут осуществить. А кто, если не они? То есть они просто немножко переориентируются.

Андрей Листовский: Ну, я напомню, что в октябре президент проводил большую конференцию, связанную как раз с «зеленой» повесткой, и очень четко дал понять, что если мы не хотим такого же дефицита, который возник в Европе в этом году, то все-таки нужно аккуратнее рассчитывать и делать прогнозы, связанные с «зеленой» повесткой.

Ольга Арсланова: То есть ответ: не нужно?

Андрей Листовский: Потому что технологии пока не позволяют гарантированно получать «зеленую» энергию в любое время года. Например, в Европе не хватало ветра и не хватало солнца в этом году. Они исчерпали, так сказать, «не зеленые» источники энергии. И сейчас мы видим, что там все довольно непросто.

Александр Денисов: Андрей Николаевич, нефтекомпании в Ханты-Мансийском автономном округе – они уже «зеленее» некуда. Нефтяной попутный газ, его использование, переработка – это уже как раз свидетельство, яркое подтверждение «зеленой» энергетики. Электроэнергию вырабатывают из попутного газа.

У «Газпрома» есть Жагринское месторождение (это примерно 600 километров туда, к северу), и у них там «майнинг-отель». Нефтяной попутный газ вырабатывает электроэнергию, они перерабатывают ее. И там установлены серверы, вырабатывают эти биткойны, еще какую-то валюту, бог его знает. И есть желающие заселиться, уже заселились в эти «майнинг-отели». То есть яркий пример «зеленой» энергетики. То есть нам уже поздно указывать, мы уже все сделали.

Андрей Листовский: Ну, еще раз повторяю, что «зеленая» повестка, конечно, актуальна, но рассчитывать только на суперсовременные технологии пока преждевременно. Все-таки традиционная энергетика – основа и останется ей еще десятки лет.

Ольга Арсланова: Сейчас приглашаем к нашей беседе депутата Госдумы, председателя Комитета по энергетике Павла Завального. Павел Николаевич, здравствуйте. Добрый вечер, Павел Николаевич.

Павел Завальный: Добрый вечер.

Ольга Арсланова: Обращаются наши зрители, ваши избиратели в наш эфир и утверждают, что это не показатель развития страны, а признак слаборазвитой – то, что мы опираемся по-прежнему на сырье. Еще одно утверждение: «Пока у нас есть нефть и газ, наша экономика развиваться не будет».

Давайте поспорим с этим тезисом и объясним наглядно, почему этот базис природный – нефть и газ – позволяет развиваться, в том числе и другим сферам экономики?

Павел Завальный: Во-первых, это наше конкурентное преимущество – наличие таких запасов, в том числе углеводородов. Мы производим порядка 2 миллиардов тонн условного топлива и первичных энергоресурсов, из них 1 миллиард идет для развития и обеспечения собственной экономики, а 1 миллиард мы экспортируем – это уголь, нефть и газ. И вот этот экспорт дает сегодня более 50% валютной выручки стране, формирует порядка 40% федерального бюджета, ну а если взять округ Югра, то порядка 70% и более регионального бюджета. И при этом это только то, что касается этой отрасли и пользы от нее.

А если взять смежные отрасли экономики, то сегодня ТЭК в целом обеспечивает 25% ВВП страны. Ну, в условиях кризиса, может быть, снижение до 20%. То есть четверть ВВП страны. И для смежников, для нашей промышленности создает заказы на оборудование и создает рабочие места по всей страны.

Тот же вахтовый метод, который используется, люди едут на Север сегодня – это один из способов разработки месторождений на Крайнем Севере. Та же шельфовая зона, та же «Приразломная» – это вахтовый метод работы. По сути, люди живут по всей стране, а работают на Севере вахтовым методом. Поэтому сегодня ТЭК и нефтегазовая отрасль как лидер является и драйвером экономического развития, и локомотивом экономического развития нашей страны. Поэтому это атрофированное мнение, что…

Александр Денисов: Упрощенное. Мы с этого и начали, Павел Николаевич. Упрощенное представление о нефтяной промышленности. А давайте, чтобы люди представляли, что из себя… чем является нефтяная отрасль. Это не просто добыли нефть, а попутно много что производится. Еще один пример приведу. Вы, может, дополните картину.

Из попутного нефтяного газа, с помощью него производятся полипропилены, полиэтилены, в том числе трубы, в Ханты-Мансийском автономном округе, как мне рассказали, многослойные композитные, которые можно использовать в крае. Не так все просто. То есть выстраивается целая производственная цепочка (забытое слово с советских времен). Может быть, еще дополните, эту цепочку протянете дальше?

Павел Завальный: Вы знаете, как говорил Виктор Степанович Черномырдин: «В нашей стране газ больше, чем газ». Вот если взять даже просто природный газ, то он по мере использования превращается в удобрения, потому что азотные удобрения производятся на природном газе. Это обеспечивает и развитие сельского хозяйства, и урожайность, которой мы достигли – больше 60, 70, 80 центнеров с гектара в том же Краснодарском крае. Это же не просто так, а удобрения, новые технологии.

Он превращается в металл, металлургия. Вы знаете, что экспорт металл плюс собственная экономика дает нам доходы. Это электроэнергия. Если взять сегодня тепловую генерацию, то она составляет в выработке электроэнергии более 60%. Природный газ составляет 83%, то есть более 50% электроэнергетики. То есть каждый второй киловатт-час электроэнергии вырабатывается на природном газе. А электроэнергия – это и продукция машиностроения. Поэтому это то, что дают углеводороды в целом, нефть и газ, для нашей страны.

А что касается жирного газа и попутного нефтяного газа, то это уже нефтегазохимия. Тот же Тобольский газохимический комплекс, который дает нам практически всю номенклатуру. Сейчас мы уже производим крупнотоннажные полимеры, полипропилены, полиэтилены, чего только ни производим.

Александр Денисов: Павел Николаевич, а жирный газ – что это такое? Любопытно!

Павел Завальный: Ну, если взять метан CH₄, самый простой, а потом прошел пропан, бутан, гексан, пентан и смеси…

Ольга Арсланова: А жирный лучше, чем постный? Полезнее?

Павел Завальный: Это позволяет применять его в процессе нефтехимии, получать полимерную продукцию разного качества. А мы сегодня без нее не можем – начиная с пакета целлофанового и кончая трубами, изделиями машиностроения. Практически везде применяются полимеры.

Александр Денисов: Павел Николаевич, еще позвольте продлю цепочку. Мы с вами уже звеньев много нащупали, прицепили. Как нефтяная отрасль, нефтяная промышленность в том числе и округ меняет. Вы упомянули, что вахтовики. Я тоже приехал с таким ощущением, что тут кругом вахтовики. А мне говорят: «Нет, я приехал, я здесь постоянно буду жить. Север притягивает». Вот встретил я в офисе «Газпрома» ребят из Перми, из Санкт-Петербурга, из Московской области, из Тюмени. И работают.

И мне объяснили, что сейчас как раз в этом регионе самое такое благоприятное место для карьеры – для финансиста, для геолога, вообще для всех. Помните идею Шойгу строить сибирские города? И вопрос: а кто-то поедет? Уже поехали! Уже поезда и самолеты туда отправились с молодыми специалистами, они уже туда летят. Еще одно звено, Павел Николаевич, причем важное.

Павел Завальный: Ну конечно. Я сам в 84-м году был молодым специалистом, поехал на «стройку века», строить газопровод «Уренгой – Ужгород». В итоге 27 лет в нефтегазовой отрасли. Сначала на Ямале, потом в Ханты-Мансийском округе. Последние 10 лет – в Госдуме. Я шучу: раньше ссылали в Сибирь, а сейчас ссылают в Москву. Надо пользу приносить стране.

Александр Денисов: Вы знаете, вот вы шутите…

Ольга Арсланова: Павел Николаевич, а вернуться-то не хочется?

Павел Завальный: А я, собственно говоря, оттуда и не уезжал. Я 10 лет представляю интересы Югры и не только, и Тюменской области, занимаюсь энергетикой, законодательным обеспечением развития ТЭК в целом и нефтегазовой отрасли в частности. Она у нас лидер нашего ТЭК во всех смыслах. Поэтому я и не уезжал. Я возвращаюсь постоянно и на встречи с избирателями, и работаем вместе, и друзей много. То есть для меня это, собственно говоря, не то что вторая родина, а просто родина, потому что я там состоялся как инженер, как руководитель, просто как человек, как личность.

Александр Денисов: Павел Николаевич, про ссылку упомянули. Я в Когалыме спросил поселенцев, там есть клуб поселенцев, 50 человек, первых поселенцев, Тамару Григорьевну Гаврилову. Я говорю: «Есть картина знаменитая «Меншиков в Березове». Вы знаете, он сподвижник Петра, он был сослан. И у Сурикова они такие пригорюнившись сидят за столом, книжка там, свеча горит». Тамара Григорьевна усмехнулась и говорит: «А чего же горевать-то? В такой край просто за счастье сослаться». Поэтому, Павел Николаевич, всем желаем ссылаться в этот регион прекрасный, работать, делать карьеру.

Павел Завальный, депутат Госдумы от Ханты-Мансийска, был у нас на связи со студией.

Ольга Арсланова: Спасибо.

Александр Денисов: Андрей Николаевич, можем вернуться к нефти. Оказывается, такой интересный момент. Есть в Сургуте, базируется штаб-квартира одной тоже нефтекомпании. И мне объяснили, что у нее много месторождений еще с тех советских времен, новых у нее мало. И объяснили: «Но у них большая обводненность, то есть очень много воды в скважине». И сказали: «Даже если у тебя капля нефти на море воды, то это тоже выгодно добывать». В других компаниях они хвастаются: «У нас 5% обводненность всего, чуть-чуть». Но даже такая добыча с небольшим содержанием нефти и то выгодна, оказывается. Любопытный момент!

Андрей Листовский: Ну, современные технологии позволяют, действительно, максимально эффективно вычерпывать нефть из скважин. Причем есть такие многоступенчатые технологии, когда сначала добывают самую простую нефть, затем приходит другая компания и добывает уже посложнее, а дальше идут уже «на хвосте» специалисты, которые совершенно уникальными технологиями, в том числе и трубы чуть ли не параллельно почве идут, и они остатки нефти тем не менее умудряются добывать. Получается, что скважина работает суперэффективно.

Ольга Арсланова: Давайте о выгоде поговорим. Мы понимаем, что больше половины нефти как раз в Югре добывается. А нефтегазовые доходы – это половина бюджета нашей страны. То есть на долю Югры – половина половины – 25% доходов, ну, примерно, грубо приходится.

Андрей Листовский: Да, где-то так.

Ольга Арсланова: Сколько остается в регионе? Сколько уходит в федеральный центр? Как это регулируется?

Андрей Листовский: Ну, есть федеральные налоги, региональные и муниципальные. Налог на добычу полезных ископаемых – это федеральный налог, он уходит в центр. Также есть региональные налоги. Ну, плюс надо понимать, что по валовому продукту ХМАО идет на втором месте после Москвы. Это второй, что ли, по количеству доходов регион России.

Ольга Арсланова: Просто мы понимаем, что в любом регионе, даже таком развитом…

Андрей Листовский: Поэтому это регион-донор, да.

Ольга Арсланова: Есть люди, которым кажется…

Андрей Листовский: И фактически эти доходы через трансфертную систему финансов России дальше уже распределяются по всей Российской Федерации.

Александр Денисов: Вы знаете, жалобы, да, абсолютно такие разговоры можно было услышать когда-то. Вот сейчас я таких жалоб не слышал, чтобы кто-то заводил речь, мол: «У нас тут добывается, как-то бы это здесь оставлять». Вот ни разу такого не было разговора.

И заметил еще один момент. Сами нефтяные компании ведут политики, знаете, схожую с добычей: выкачивается нефть, а в пласт закачивается вода (быстро, под давлением, чтобы не успела замерзнуть, там еще тепло внутри), чтобы поддерживать пласт.

Сложилось ощущение, что нефтекомпании сами понимают, что этот регион тоже… ну не то что нуждается в поддержке, но это нормально. Ты здесь зарабатываешь, ты здесь живешь, у тебя столица, штаб-квартиры расположены в этих городах, и нужно «закачивать» в культуру, в традиции. И это делают как-то без указки, само собой. И не нужно жаловаться, говорить: «Вот вернулся бы бюджет, а то мы без этого погибаем».

Вот как нефтекомпании выстроили, дошли к такой политике – не тащить за собой куда-то на банановые острова, а вот здесь все и загружать?

Андрей Листовский: Ну, прежде всего существует Энергетическая стратегия России, где есть большой раздел, связанный с нефтехимией, вообще с нефтью и газом. В соответствии с этой стратегией, понятно, есть принципы экономические, этические принципы, каким образом страна должна заниматься этой деятельностью для того, чтобы не разрушать будущее, обеспечить приемлемые, что ли, результаты и для будущих поколений. Поэтому, да, в соответствии с этой стратегией есть мероприятия, они осуществляются.

Налоговая система также сбалансирована. То есть все понимают, что для того, чтобы получить такие огромные доходы, нужно прежде всего вложить в этот округ огромные деньги, а затем уже получать прибыль. Но эффект, тем не менее, должен проходить через общефедеральные финансовые механизмы.

Александр Денисов: Странное слово вы упомянули для большого бизнеса, для нефтедобычи – «этические требования». Вот дозрели мы до этого?

Андрей Листовский: Да. Все-таки российскому бизнесу уже более 30 лет, и это не 90-е годы со стрельбой с красными пиджаками. Уже бизнес понимает последствия, что ли, эффективного управления, неэффективного. И я считаю, что у российской экономики большое будущее, потому что мы действительно хотим обеспечить преемственность традиций и самые лучшие, самые эффективные способы управления, в том числе и нефтехимией.

Александр Денисов: Вы знаете, один забавный пример приведу. В Когалыме (там базируется «Лукойл»), у них есть такая особенность, как говорится, политес: «Если ты слышишь «президент», то нужно уточнить, о каком президенте идет речь – то ли о Владимире Путине, то ли о Вагите Юсуфовиче Алекперове». То есть у них люди… Не то что он свой, а они привыкли, что компания заботится о городе, о регионе. Вот как раз подтверждение ваших слов. Осознают, осознают свою социальную роль.

Андрей Листовский: Ну а без этого бизнес просто потеряет свою основу и будет довольно нестабильным – в чем сразу убедятся акционеры.

Александр Денисов: То есть авторитет достаточно высок у компании, ну и у других тоже в других городах.

Ольга Арсланова: Давайте с берегов Иртыша и Оби на берега Волги – из Самары звонок. Виктор, здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте.

Ольга Арсланова: Почему вы решили позвонить в День региона Югра?

Зритель: Вы меня спрашиваете?

Ольга Арсланова: Да, Виктор, вас. Здравствуйте.

Зритель: Вы ведущие? Ну почему? Потому что на пенсию ушел, пошел немножко умирать. Ну, воспользуюсь случаем, просто хотел поздравить северян. Респект вам! И редакторам спасибо, что вспомнили. Красивее мест я просто не видел! Вот так. Я сентиментальный стал, плачу… Вот так. Спасибо всем! Северянам всем терпения и здоровья, любви и счастья!

Ольга Арсланова: Пригодятся. Виктор, слушайте, спасибо вам большое, спасибо!

Александр Денисов: Спасибо, Виктор, за добрые слова.

Ольга Арсланова: А на меня произвело впечатление то, что ты говорил: Север людей притягивает. И даже те, кто приезжал как вахтовик, решают остаться. Но условия же очень тяжелые! – и работы, и жизни. Этот мороз зимой, мошка летом. Что держит?

Александр Денисов: А я вот не соглашусь, Оля, поспорю с тобой. Были мы на стойбищах, и нам сказали, что мошка уже не та, не такая злая. Ха-ха! Морозы легче, чем в Москве. «Сибиряк не тот, кто мерзнет, а кто тепло одевается».

Ольга Арсланова: Маловато испытаний, да?

Александр Денисов: Да. Знаете, тоже поделюсь личными впечатлениями, Андрей Николаевич. В музее Сургута я видел клеймо каторжан. Известно, что… Федора Михайловича Достоевского в Омск на каторгу сослали. Так вот, обычным каторжанам выбивали на щеках и на лбу «КАТ» (каторжанин), а политическим – «ПЗ». У них лежат эти клейма. Замазывали золой – и получалась такая «татуировка».

И у меня родился такой образ, что у каждого, кто оказывается в Западной Сибири, в душе другое клеймо – «ЗС» (Западная Сибирь), и его не вытравить ничем! Вот человек позвонил. У него, видимо, молодежь там прошла. Он вспоминает с теплотой, даже в чувствах. И молодежь остается. То есть людям там нравится, да, несмотря на непростые, может быть, и погодные обстоятельства.

Ольга Арсланова: Там и комфорта никакого. Ну, среднестатистический человек все-таки к комфорту стремится. Получается, что сибиряки другие, да? И те, кто туда приезжают и остаются, тоже из какого-то другого теста? Вот из какого?

Андрей Листовский: Ну почему? Комфорт зависит от того, как организован процесс жизни, работы. А поскольку все-таки компании, которые там работают, они очень высокотехнологичные, то они умудряются тем не менее окружать людей комфортом. И есть чем заняться на досуге, и сама работа очень интересная, очень технологичная, насыщенная информационными технологиями, много оборудования компьютерного. Поэтому люди, действительно, с удовольствием этим занимаются. И в свободное время тоже находят чем развлечься, досуг свой разнообразить.

Александр Денисов: В Когалыме филиал академического Малого театра, между прочим. Народная артистка Ирина Муравьева вместе с другими членами труппы каждый месяц прилетают, дают 10–12 спектаклей. Вот такой метод работы.

Ольга Арсланова: Меня поразило, что в Сургуте есть искусственная волна и аквапарк. Пожалуйста, ты оказался фактически на море. И это в Сургуте.

Александр Денисов: А насчет комфорта – еще раз, точку поставим. Теплые остановки по всем городам, с вайфаем и с розетками.

Ольга Арсланова: Ну и самое главное мы выяснили: мошка уже не та. Все хорошо.

Александр Денисов: Не такая злющая.

Андрей Николаевич Листовский был у нас в студии, генеральный директор Фонда энергетического развития.

Ольга Арсланова: Спасибо за этот разговор.

Александр Денисов: Спасибо.

Извлечь из прошлого уроки и выгоду

5 сентября 2011

Как нефтегазовые богатства Восточной Сибири могут преобразить ее экономику?

Доктор экономических наук профессор Валерий Крюков работает замдиректора Института экономики и организации промышленного производства СО РАН в Новосибирске и заведующим кафедрой в Высшей школе экономики в Москве, но ездит по всему миру, активно продвигая свой взгляд на развитие нефтегазового комплекса России.

Именно поэтому поговорить о нефтегазовых перспективах Восточной Сибири мы решили с Валерием Крюковым. В общественном сознании этот макрорегион уже обрел имидж нового нефтяного и газового клондайка страны. В прошлом номере «Эксперта-Сибирь» мы показали, что с политической точки зрения этот имидж актуален и закономерен (см. «Газовые закрома», «Время трубы» в «Эксперте-Сибирь» № 33–34 за 2011 год). Нефти здесь действительно много, но извлечь из недр ее сложно, прежде всего из-за неразвитой инфраструктуры. Газа здесь еще больше, но он богат гелием, который нужно куда-то девать. В то же время потребность в этих энергоресурсах в странах АТР, особенно в Китае, растет с каждым годом. Значит, добывать их в Восточной Сибири будут. Однако Валерий Крюков считает, что главное — не просто извлечь газ и нефть из недр. Главное — получить сырье c максимальным эффектом и для экономики, и для людей. Особенно, по мнению Валерия Анатольевича, этот подход актуален для Восточной Сибири.

— Валерий Анатольевич, в общественном сознании уже укоренилась идея о том, что Восточная Сибирь — будущий перспективный центр нефтегазодобычи в России. Вы в это верите?

— Давайте вспомним, как шло развитие нефтегазовой промышленности в России последние сто лет. Сначала был Азербайджан, затем Урало-Поволжье, потом Западная Сибирь. Сейчас Восточная Сибирь. Новые провинции начинали осваивать отнюдь не потому, что в предыдущих кончалась нефть. Переход происходил потому, что нужны были крупные высоко­эффективные месторождения. В Урало-Поволжье это Ромашкинское месторождение в Татарстане, в Западной Сибири — Самотлор.

— Но ведь старые провинции все-таки истощаются, добыча там падает?

— Конечно. В Урало-Поволжье добывалось до 100 миллионов тонн, сейчас — 26 миллионов. Упали объемы добычи и в Западной Сибири. Но все-таки новые провинции ищут не из-за этого. Нефть и газ вообще никогда в мире не кончатся, потому что по мере того как меняется экономика и технологии, меняется и структура углеводородов, с которыми мы работаем. Сначала у нас были метановый газ и легкие нефти, потом стали появляться сложные по составу нефти, тяжелые, высоковязкие, вплоть до сланцев. Так вот, переход от старой провинции к новой связан с тем, что ухудшается структура запасов традиционных по составу углеводородов. И возникает нужда в свежих запасах, позволяющих улучшить технико-экономические показатели нефте­газовой отрасли.

— Потенциал Западной Сибири уже исчерпан? И нам понадобилось шагнуть в Восточную?

— Тут стоит отметить, что к Западно-Сибирской нефтегазовой провинции относится не только Ханты-Мансийский автономный округ и Тюменская область, но и Томская область, и все левобережье Енисея. Это принципиально важный момент, ведь в данном случае мы должны признать, что Ванкор — это еще не Восточная Сибирь. Административно — да, но есть границы геологических провинций, есть особенности залегания нефти. Так вот Ванкор, чтобы там ни говорили, это окраина Западно-Сибирской провинции. Там такие же коллекторы, такие же типы залежей, с которыми нефтяники научились хорошо работать. Поэтому говорить о том, что Ванкорское месторождение — это прорыв с точки зрения освоения Восточной Сибири — не совсем корректно.

Геологи меня поправят, но Западная Сибирь по геологии — воронка, которая в середине и в направлении на северо-запад имеет углубление, уменьшающееся по мере продвижения к краевым зонам, прежде всего к югу. В «углублении» — Нижневартовск, Сургут, Лангепас, а также Ванкор — те места, в которых были открыты крупнейшие залежи. Самотлор — это свыше 2,5 миллиарда тонн извлекаемых запасов нефти, Приобское месторождение — еще миллиард тонн запасов, Федоровское месторождение также около 2 миллиардов тонн.

— Есть ли такие месторождения-гиганты в Восточной Сибири?

— Я таких не знаю. Есть Юрубчено-Тахомская зона в Эвенкии. В настоящее время утвержденные извлекаемые запасы этих месторождений 70 миллионов тонн. Ресурсы — больше миллиарда, но это оценки. Талакан по запасам — чуть более 100 миллионов тонн. Верхнечонское в Якутии — под 200 миллионов. Так что за полвека работы в этом районе мы имеем лишь крупные по современным меркам месторождения, но «бриллианта», который мог бы существенно повлиять на экономические показатели всей отрасли, пока не обнаружили. По-моему, в мире почти нет нефтегазовых районов, в которых после стольких лет работы такой «бриллиант» не был бы найден. Его, как правило, находят в первые несколько лет проведения геолого-поисковых работ.

Кроме того, освоение данных месторождений связано с созданием новой инфраструктуры — они расположены очень далеко от обжитых районов, поэтому нужны поселки, трубопроводы. Это первый сюжет. И он важен с точки зрения возможностей улучшения плохой географии хорошей геологией. Ведь чем больше месторождение, тем меньше удельные издержки, тем выгоднее нести колоссальные затраты на инфраструктуру.

Второй сюжет — совершенно другая геология. В Западной Сибири добыча нефти осуществляется главным образом из залежей традиционного типа — значительных по толще и протяженности продуктивных пластов. В Восточной Сибири мы с самого начала имеем залежи «неструктурного» типа — есть отдельные участки недр, содержащие нефть, но они «перекрыты» другими породами. Это затрудняет и разведку, и последующую разработку. Иными словами, залежи как бы распадаются на отдельные небольшие изолированные участки. Это тоже существенно увеличивает затраты на разработку.

— Но ведь вы согласны, что и нефти, и газа в Восточной Сибири очень много?

— Конечно. Подлежит сомнению экономическая сторона вопроса. И здесь мы не можем обойти стороной организационную структуру нефтегазового сектора России. Дело в том, что наши вертикально интегрированные нефтяные компании и «Газпром» являются, по сути, региональными монополиями. Им отданы в управление нефтегазовые ресурсы на значительных территориях, поэтому от практикуемых ими подходов к их освоению зависят экономические результаты развития целых районов новой нефтегазовой провинции. Нет конкуренции, стимулов изменять наработки, нет стимулов быть эффективными. Почему в России начиная с конца 1990-х до 2006 года шел стремительный рост добычи нефти? Потому что стали избирательно применять передовые технологии интенсификации добычи нефти на действующих, введенных еще в советские годы месторождениях. В результате коэффициент извлечения нефти (КИН — отношение добытой нефти к геологическим ресурсам), по самым оптимистическим оценкам, в России сейчас не превышает 33 процентов. Остальное остается в недрах. В советские годы КИН был 44 процента. В Америке он сейчас приближается к 50 процентам, но в США 75 процентов добычи обеспечивают мелкие и средние компании, которые работают в конкурентной среде (это касается не только добычи, но и всех вспомогательных и сервисных работ и услуг, с добычей связанных).

— То есть у нас не хватает малого и среднего бизнеса в нефтегазовой отрасли?

— Совершенно верно. Не хватает малых и средних компаний, способных внедрять инновации, заинтересованных в эффективной работе в новых районах на нетрадиционных залежах и запасах. У нас, когда речь идет о Восточной Сибири, говорят о сложности, значительных инвестициях и отсюда априори делают вывод о безусловной роли крупных компаний. В мире это, как правило, не так. Крупные компании несут бремя ответственности освоения крупных месторождений, формирования опорной инфраструктуры. Но месторождений-гигантов, как уже было сказано, в Восточной Сибири нет. А чем специфичнее то или иное месторождение, тем более изобретательным, инновационным должен быть подход к поиску и реализации форм его экономически эффективного освоения. Для этого требуется сформировать эффективные формы сотрудничества малых, средних и крупных компаний.

— Но постойте, они ведь активно развиваются в Томской области, да и в Приангарье есть Иркутская нефтяная компания, наращивающая объемы добычи.

— Да, они есть. Но для того чтобы «малыши» хорошо развивались, им нужен доступ к инфраструктуре, адекватный налоговый режим и инновационно ориентированный производственный сервис. Существующий налог на добычу полезных ископаемых (НДПИ) ориентирован на простоту администрирования, не учитывает особенностей процесса освоения нефтегазовых месторождений. Только в России субъектом уплаты налогов является компания. В мире же — месторождение, а у нас оно присутствует только на стадии получения права пользования участком недр — лицензии. Дальше месторождение как объект регулирования исчезает.

Вообще, мы до сих пор не решили, чего хотим от Восточной Сибири — обеспечить развитие новой непростой по условиям работы на ее территории нефтегазовой провинции или налоговых поступлений сейчас и немедленно. Или, невзирая на экономические показатели освоения месторождений, мы хотим присутствовать на рынках АТР?

— Мы хотим заполнить трубу, наверное…

— ВСТО — и причина, и следствие одновременно. Причина — без трубы не может начаться освоение месторождений, следствие — тех подходов к освоению нефтегазовых провинций, которые реализовывались ранее. Прежде всего с точки зрения реализации единой и неделимой инфраструктуры в руках и под эгидой государства. Например, раз мы идем в новые районы, почему бы не использовать финансовые возможности частных компаний и не дать им право строить и эксплуатировать собственные трубопроводы? Госмонополия на трубу отталкивает частных инвесторов от возможности инвестирования в новую провинцию. В итоге имеем очередной суперпроект с супервысокими затратами на его реализацию.

Сейчас компании строят, но потом должны передать инфраструктурные транспортные объекты «Транснефти». А это большие риски: геологические, организационные, налоговые, рыночные. К тому же мы как-то очень сильно «закладываемся» на одного партнера — в данном случае на Китай. Да, это растущий рынок, но недавние дебаты о цене на нефть, длительные переговоры по поводу цены на газ — все это говорит о том, что работать на рынке одного покупателя очень непросто. К тому же появился туркменский газопровод. И Китай будет выбирать из нескольких потоков, поэтому цена будет формироваться на конкурентной основе. И это будет не та цена, которую «Газпром» получает на границе Западной Европы или на поставках СПГ по Северному морскому пути.

— Скажите, а сможет ли нефтегазовый сектор Восточной Сибири стать основой для бурного экономического подъема этого макрорегиона?

— Сможет, если мы поймем, что одно из главных богатств этого сектора — не нефть и газ сами по себе, а все компоненты вместе взятые — и нефть, и метан, и гелий, и легкие углеводороды. Для всех же наших компаний гелий — большая проблема.

— С чего вдруг?

— Не знают, куда его девать, а в целом ряде случаев просто не хотят им заниматься. И это проблема не только экономическая, но и историческая. Необходимо перестать воспринимать участки недр как места, содержащие один вид полезного ископаемого. Если в этих месторождениях есть и нефть, и газ, и гелий, значит, пользователь этого актива, получив его, по сути, в управление, должен извлекать оттуда все. То, что у нас нефть и газ добываются отдельно, основано на опыте освоения Западной Сибири. Но в Восточной Сибири этот подход не работает с самого начала. Сама геология месторождений требует иных подходов. Поэтому при относительно меньших объемах добычи по сравнению с Западной Сибирью здесь складываются уникальные условия для развития газохимических производств. И вообще, всего того, что связано с химической промышленностью — получением новых продуктов и материалов.

— А потребители на продукцию нашей газохимии есть?

— На внешних рынках нет. Но на внутреннем мы уже сейчас компенсируем дефицит импортом из Китая. У нас доля химии в экономике — 1,7 процента ВВП, в Китае — уже 12 процентов. Причем там эта доля выросла за последние 15 лет. Наличие у нас месторождений с такой уникальной компонентной базой создает предпосылки для новых высокотехнологичных производств. Причем нужно понимать, что эта задача не может быть решена только в рамках внешнеэкономических связей с АТР. Эта задача связана с модернизацией российской экономики в целом. Потому что химическая промышленность создает условия для формирования целого шлейфа современных производств — выпуска современных композитных материалов, которые нужны везде: в добыче нефти и газа, строительстве, авиастроении, космонавтике.

— Резюмируя сказанное: если мы станем только добывать нефть и газ, Восточная Сибирь останется сырьевым придатком. Чтобы перестроить экономику, нужны стимулы для развития здесь газохимии. Так?

— Да. Навряд ли мы выйдем здесь на гигантские объемы добычи нефти. Максимум, сколько здесь можно будет добыть — 30–40 млн тонн в год. Все равно основной ресурсной базой еще на протяжении нескольких десятилетий останется Западная Сибирь. А вот в Восточной Сибири мы можем построить другую экономику.

— Вряд ли стоит ожидать, что все в отрасли быстро поменяется.

— Надо менять. Наше Минприроды обеспокоено тем, что большое количество аукционов по предоставлению прав на пользование участками недр признаны несостоявшимися. Иначе и быть не может, когда цель — собрать деньги. А надо работать иначе: создавать среду, в которой компании смогут эффективно работать. Поймите, только освоением крупных месторождений мы в Восточной Сибири рая не создадим. Нужна местная промышленность. Впрочем, у нас и в Западной Сибири с этим до сих пор проблемы. Знаете же, что ЯНАО называли ямало-донецким округом, а ХМАО — хохло-мансийским? Потому что проектировщики, буровики, производители оборудования были из-за Урала: газовики — в основном из Украины, нефтяники — с Урало-Поволжья.

К сожалению, освоение нефтегазовых ресурсов в Западной Сибири в малой степени способствовало созданию местной сибирской промышленности, ориентированной на выпуск оборудования и производство продуктов более высоких ступеней передела. Экономические связи так и остались выстроенными по направлению с Востока на Запад, связи Север–Юг значительно слабее.

— Губернатор Красноярского края Лев Кузнецов в прошлом году сетовал на то, что местная промышленность слабо кооперирована с «Роснефтью». И заказы на оборудование и услуги уходят в другие регионы и страны. Получается, что освоение крупных месторождений в Восточной Сибири не стало локомотивом роста местной индустрии?

— А должно. Впрочем, быстро это сделать не получится. Слишком разорваны технологические цепочки в Сибири. Промышленность вдоль Транссиба в основном ориентирована на выпуск продукции военно-промышленного назначения. С другой стороны, развитие нефтегазового сектора — длительный процесс. Нужно перестать бояться привлекать иностранные компании, заблаговременно выстраивать цепочки связей с местными заводами и повышать роль региональных властей в управлении недрами. У нас же все ограничивается триадой «нефть – налоги – рабочие места». О социально-экономических эффектах долговременного действия абсолютно не говорится. Централизованная модель управления нефтегазовым комплексом вошла в противоречие с теми задачами, которые нужно решать в новом районе. Тут вопрос не только денег, не только объемов буровых работ, тут вопрос подхода. Пока же в Восточной Сибири мы действуем по инерции — ищем и все не можем найти «новый Самотлор». Уместность такого подхода вызывает большие сомнения. В Восточной Сибири нам нужны не только и не столько нефть и газ, сколько рост социально-экономи­чес­кой ценности за счет тех выгод и эффектов, которые могут быть получены от комплексного освоения потенциала новой и уникальной ресурсной провинции.

Эксперт-Сибирь

Западно-Сибирский район

• Состав: Алтайский край, республика Алтай, Кемеровская, Новосибирская, Омская, Томская, Тюменская обл., Ханты-Мансийский и Ямало-Ненецкий автономные округа.
• Главные города: Новосибирск — 1400 тыс. чел., Омск — 1150 тыс. чел., Барнаул, Новокузнецк, Кемерово, Томск, Тюмень.

Западная Сибирь выделяется как главная топливная база России, дающая 90% добычи природного газа, 70% нефти, половину каменного угля, которые поступают почти во все районы страны. Географически район занимает обширный бассейн рек Оби и Иртыша и протянулся от Казахстана на юге до Карского моря на севере.

Нефтегазовый комплекс, самый молодой по времени возникновения (70-80-е годы), вышел на первое место в районе по объему производства благодаря освоению крупнейших в стране месторождений нефти (Ханты-Мансийский округ) и природного газа (Ямало–Ненецкий округ). Он вывел в годы реформ Западную Сибирь в число крупнейших мировых экспортеров нефти и газа. Район стал обеспечивать основное поступление валюты в экономику страны.

Поэтому основная часть нефти и газа идет по трубопроводам в Европейскую часть и далее на экспорт в Европу, в меньшем размере — в Восточную Сибирь. Вместе с тем в районе создана и достаточно крупная нефтепереработка и нефтехимия. В более южных городах — Томске, Тобольске, Омске, Барнауле — действуют крупные нефтехимические комбинаты с широким набором производств — от искусственного каучука до искусственного шелка, в Омске налажена нефтепереработка. В городах Сургуте, Нижневартовске, Новом Уренгое построены крупные ГРЭС на местном топливе.

Для сохранения нефтегазового комплекса необходимо ускорить освоение новых запасов, т. к. в последнее десятилетие добыча сосредоточена на старых месторождениях, ресурсы которых истощаются. Новые месторождения находятся севернее, в т.ч. и на шельфе Карского моря, что сделает их разработку дороже. Однако ее нужно начинать, чтобы не прекращались валютные поступления в страну, основным источником которых являются эти ресурсы.

Второй по значению — угольно-металлургический комплекс, основу которого составляют крупные запасы каменного угля Кузбасса, железная руда Горной Шории, цветные металлы Алтая. На их базе в г. Новокузнецке работают два металлургических комбината, завод ферросплавов, алюминиевый комбинат, цинковый завод в г. Белово. В Новосибирске выплавляют олово, производят различные сплавы. На своем металле работают заводы, выпускающие горное, металлургическое, энергетическое оборудование. Каменный уголь идет и в Европейский регион, и на восток страны, на нем работает металлургия, энергетика и углехимия Кузбасса. На ее основе в г. Кемерово производят азотные удобрения, пластмассы, краски, медикаменты; полуфабрикаты поступают в другие города Сибири.

Машиностроение представлено многими отраслями, среди которых выделяется тяжелое, военное, транспортное и сельскохозяйственное. Крупнейший центр — Новосибирск, производит энергетическое, горное, электротехническое оборудование, выпускает самолеты, станки, приборы, электронные устройства. Омск выделяется точным машиностроением. В Барнауле производят котлы для ТЭС, в Рубцовске выпускают трактора и другую сельхозтехнику, в Новоалтайске — вагоны и т.д. Сейчас все эти города испытывают сильный спад производства, особенно в отраслях ВПК.

На средней Оби ведется заготовка леса с обработкой его в Новосибирске, Томске, Асино, Тюмени. Главной продукцией являются пиломатериалы.

Производство товаров народного потребления развито в меньшей степени и сосредоточено на нескольких крупных фабриках, производящих ткани (Барнаул), одежду, обувь, меховые изделия. Из пищевых производств работают мукомольные, мясные, сахарные заводы.

Сельское хозяйство района использует лесостепные и степные земли средней продуктивности и является базой зернового обеспечения Сибири. Наиболее развито оно в Алтайском крае, где выращивают зерно, сахарную свеклу, крупный рогатый скот и овец.

На севере района коренное население — ненцы, ханты и манси занимаются оленеводством, охотой, звероводством и рыболовством. Сейчас эти отрасли развиваются слабо в связи с наступлением на их угодья нефтегазовых промыслов и общим ослаблением хозяйства народов Севера. В Горном Алтае сохранилось уникальное пантовое оленеводство, сбор меда, лекарственных трав; разведение коз и овец. Это один из красивейших уголков России с нетронутыми горными лесами, реками, озерами, водопадами, привлекающий к себе любителей горного туризма.

Население Западной Сибири живет в основном в промышленных центрах, более 80% его сосредоточено в южных областях района. Средняя плотность населения здесь 30-35 чел./м а в районах Обского Севера — 1,5-2 чел. На юге расположены и все крупные города, в том числе Новосибирск — самый большой город к востоку от Урала. Здесь размещается Сибирское отделение Российской Академии Наук с десятками институтов. В южной степной полосе размещается и все сельское население, образующее крайний восточный ареал сплошного сельского заселения в России.

Коренное население — ханты, мансы, ненцы, алтайцы — в целом составляют менее 100 тыс. чел. Численность их постепенно убывает в связи с их незащищенностью перед лицом грубо наступающей «цивилизации», перед попытками насильно привить им нормы современной жизни.

Экологическая ситуация характеризуется двумя глобальными явлениями. На Севере — это разрушение экосистем тундры, тайги и северных рек неконтролируемой хозяйственной деятельностью; хищническим промыслом и браконьерством «пришлого» населения, подрывающим базу местного промыслового хозяйства. На юге — это типичное для индустриальных городов загрязнение их окружающей среды, главным ареалом которого является Кузбасс — самый «грязный» район Сибири. В сельском хозяйстве основным злом выступает дефляция — ветровая эрозия, особенно в период «пыльных бурь». А это ведет и к иссушению почвы, страдающей здесь от малого выпадения осадков. Особенностью местных степных земель является высокое содержание солей, борьба с которыми составляет один из элементов агротехники, но в целом доля засоленных земель увеличивается.

Перспективы района связаны с двумя линиями развития. На Севере — это поддержание добычи нефти и газа со строгими экологическими ограничениями, и особенно — разграничение ареалов добычи (с их минимизацией)и промыслово-оленеводческих угодий северных народов с компенсационными выплатами за их использование и последующей рекультивацией.

Для южных областей важно развитие гражданского машиностроения и рост производства товаров народного потребления, слабо развитого в Сибири. В их числе — развитие гражданской авиации и автомобилестроения, производство сельхозтехники, автобусов, легких судов, сложной бытовой техники, компьютеров, средств современной связи.

Кузбасс имеет хорошие перспективы и как угольнометаллургическая база всей Сибири, и как база по производству металлов и энергии на экспорт в страны Азии, но необходима технологическая реконструкция предприятий региона.

Месторождения нефти и газа в Западной Сибири

Западно-Сибирская низменность сформировалась на Западно-Сибирской плите с глубоко опущенным складчатым палеозойским фундаментом.

На нем залегает мощная, почти шестикилометровая толща «слоеного пирога», состоящего из осадочных пород, представленных глинами, песчаниками и песками морского и континентального происхождения.

С осадочным чехлом Западно-Сибирской равнины связаны крупнейшие в стране месторождения нефти и природного газа (Западно-Сибирский нефтегазоносный район). Здесь выявлено свыше 500 месторождений этих важнейших горючих полезных ископаемых, в которых содержится свыше 60% российских запасов нефти и до 90% природного газа. Важнейшие нефтяные месторождения сосредоточены в Ханты-Мансийском (Самот лорское, Мегионское, Салымское, Мамонтовское, Уеть-Балыкекое и другие), а природного газа — в Ямало-Ненецком автономном округе (крупнейшие в мире Уренгойские и Ямбургское месторождения, а также Медвежье около г. Надым, Заполярное и др.). Интенсивная добыча нефти, все расширяющаяся паутина трубопроводов уже нанесли непоправимый вред природным комплексам Западной Сибири: «разливы» нефти при добыче и транспортировке (зимой лопаются трубы, проложенные прямо на поверхности земли) обернулись загубленными оленьими пастбищами и лесными угодьями, погибшей рыбой в тундровых и таежных реках и озерах.

Интенсивное промышленное освоение природных богатств Западной Сибири нанесло серьезный ущерб не только природе, но и коренным народам (ненцам, ханты, манси и другим), лишив их значительной части охотничьих и рыбопромысловых угодий. Чтобы защитить традиционные виды хозяйственной деятельности и культуру этих народов, в Ханты-Мансийском автономном округе, например, были выделены специальные территории приоритетного природопользования — родовые угодья. Величайшая равнина мира, Западно-Сибирская низменность обладает огромными ресурсами: лесными, минеральными, агроклиматическими, почвенными и другими. Эти богатства — основа развития хозяйства района; стратегический резерв нашей страны.

Прирост запасов нефтяных месторождений Западно-Сибирского бассейна, Россия

Хотя рост запасов (или месторождений) оказался важным фактором, способствующим увеличению новых запасов в зрелых нефтяных бассейнах, это явление все еще плохо изучено. Ограниченные исследования показывают, что масштабы прироста запасов контролируются несколькими основными факторами, включая (1) учет запасов и требования к отчетности в каждой стране, (2) усовершенствование описания коллектора и моделирования, (3) применение методов повышения нефтеотдачи, и (4) открытие новых и расширение известных пулов в открытых месторождениях.Различные комбинации этих факторов могут повлиять на оценку доказанных запасов на конкретных месторождениях и могут диктовать повторные оценки запасов в течение всего срока службы месторождения. В данном исследовании исследуется прирост запасов 42 крупнейших нефтяных месторождений Западно-Сибирского бассейна, в которых содержится около 55 процентов общих запасов нефти бассейна.

Западно-Сибирский бассейн занимает обширную заболоченную равнину между Уральскими горами и рекой Енисей и простирается от берега до Карского моря; это богатейшая нефтегазовая провинция России.Открыто около 600 месторождений нефти и газа с первоначальными запасами 144 млрд баррелей нефти (BBO) и более 1200 трлн кубических футов газа (TCFG). Основные запасы нефти и большая часть нефтяных месторождений находятся в южной половине бассейна, тогда как северная половина содержит в основном запасы газа.

Осадочные толщи в бассейне состоят из обломочных пород от верхнего триаса до третичного возраста. Большая часть нефти добывается из неокомских (нижний мел) резервуаров из морских и дельтовых песчаников, хотя значительные запасы нефти также находятся в морских верхнеюрских и континентальных и паралических толщах от нижней до средней юры.Большинство нефтяных месторождений находится в структурных ловушках, которые представляют собой пологие антиклинали платформенного типа с замыканием на глубине от нескольких десятков метров до 150 метров (490 футов). Месторождения, разрабатываемые из стратиграфических ловушек, обычно меньше, за исключением гигантского месторождения Талин, которое содержит нефть в юрских песчаниках речных долин. Основными нефтематеринскими породами являются богатые органическим веществом морские сланцы волжской (верхней юры) баженовской свиты мощностью 30-50 м (98-164 фута). Нефти баженовского происхождения в основном средней плотности и содержат 0.8-1,3 процента серы и 2-5 процентов парафина. Источником нефти в нижне-среднеюрских обломочных отложениях были озерные и эстуарные сланцы тогурского слоя тоара. Эти нефти имеют среднюю и низкую плотность, низкое содержание серы (менее 0,25%) и высокое содержание парафина (обычно до 10%).

Среди 42 месторождений, проанализированных на предмет прироста запасов, 30 месторождений расположены в Среднем Приобье, в том числе Самотлорское с запасами более 25 барр. барр. и Федоровское месторождение с запасами около 5 барр. барр.Данные, использованные в исследовании, включают год обнаружения, год первой добычи, годовую и совокупную добычу, а также остаточные запасы, указанные по российским категориям запасов (A+B+C1 и C2) в январе каждого года. Корреляция этих российских категорий ресурсов с американскими категориями классификации Общества инженеров-нефтяников является сложной и несколько неопределенной.

Прирост запасов нефтяных месторождений Западной Сибири был рассчитан с использованием недавно разработанного метода группового роста, который требует, чтобы общие запасы (доказанные запасы плюс накопленная добыча) отдельных месторождений с одинаковой продолжительностью учета запасов, начиная с года открытия или первый год производства.Затем для всех лет рассчитывается коэффициент годового прироста (AGF), представляющий собой отношение суммарных запасов за два последовательных года. После расчета AGF рассчитывается кумулятивный фактор роста (CGF) путем умножения AGF за все предыдущие годы. Данные CGF используются для разработки моделей роста запасов.

Нефтяные месторождения Западной Сибири показывают 13-кратный прирост запасов через 20 лет после года открытия и лишь примерно 2-кратный прирост после первого года добычи. Эта разница объясняется обширными работами по разведке и оконтуриванию месторождений между открытием и первыми годами добычи. Из-за неопределенности продолжительности оценки и заявленных запасов в течение этого начального периода рост запасов на основе первого года добычи является более надежным для разработки модели. Однако модели роста запасов, основанные как на годе открытия, так и на первом году добычи, показывают быстрый рост в первые несколько лет и более медленный рост в последующие годы. Напротив, модели роста запасов на граничащей территории Соединенных Штатов и на шельфе Мексиканского залива демонстрируют устойчивый рост запасов на протяжении всего продуктивного срока эксплуатации месторождений.Различные требования к резервированию запасов и отсутствие капитальных вложений для улучшения управления резервуаром и технологий добычи на месторождениях Западной Сибири по сравнению с месторождениями США являются вероятными причинами различий в характере роста.

Модели прироста запасов, основанные на первом годе добычи, прогнозируют, что потенциал прироста запасов 42 крупнейших нефтяных месторождений Западной Сибири за пятилетний период (1998–2003 гг. ) колеблется в пределах 270–330 млн баррелей или 0,34–0,42% в год.Для аналогичного пятилетнего периода (1996–2001 гг.) модели для совпадающих с США штатов предсказывают рост на уровне 0,54–0,75 процента в год.

В этом реферате представлено содержание плаката, подготовленного для исследовательской конференции AAPG Hedberg Research Conference on Understanding World Oil Resources, 12-17 ноября 2006 г. — Колорадо-Спрингс, Колорадо. Статья «Прирост запасов нефтяных месторождений Западно-Сибирского бассейна, Россия» опубликована в Natural Resources Research, т. 12, вып. 2 июня 2003 г.

Западно-Сибирский нефтяной бассейн — PetroNeft Resources Plc

Западно-Сибирский бассейн является крупнейшим нефтегазодобывающим регионом в бывшем Советском Союзе как по географическому охвату, так и по извлекаемым запасам нефти и газа.Бассейн занимает площадь около 3,4 миллиона квадратных километров, что более чем в два раза превышает размер штата Аляска.

Топографически бассейн представляет собой одну из крупнейших в мире областей с непрерывным рельефом. Район характеризуется заболоченными почвами, мелководными озерами и обширными болотами. Зимы суровые и длятся от семи до девяти месяцев в году со средними температурами от -15 ° C до -30 ° C. Эти зимние условия обеспечивают лучший доступ к месторождениям, особенно в новых районах разработки, где отсутствует инфраструктура.Зимние дороги или доступ барж в короткое лето, если существуют водные пути, являются самым простым и наименее дорогим способом доставки товаров и людей на плодородные поля.

Ресурсы нефти Западно-Сибирского бассейна чрезвычайно велики в абсолютном выражении. Геологическая служба США оценивает объемы обнаруженных углеводородов в бассейне в 144 миллиарда баррелей нефти и более 1300 триллионов кубических футов газа. Предполагаемое конечное извлечение составляет почти 232 миллиарда баррелей нефти. Около 70% добываемой в России нефти добывается в Западно-Сибирском бассейне. Лицензии «Петронефть Ресурс» № 61 (Тунгольский) и № 67 (Ледовый) распространяются на общую площадь 7 439 квадратных километров в восточной части бассейна. Район недостаточно изучен из-за многомиллиардных нефтяных месторождений, расположенных в регионе, которые были приоритетом для ранней разработки.

Строение юрско-меловой толщи Западно-Сибирского бассейна представляет собой пологую депрессию, наложенную на различные палеозойские структуры и раннетриасовые рифты. Наиболее крупные запасы нефти сосредоточены в ядре бассейна преимущественно в многослойных коллекторах некомского возраста, залегающих на баженовской свите.Породы верхней юры, основной целевой горизонт «ПетроНефти», непосредственно под баженовской свитой, также являются регионально богатыми нефтью и представляют собой основную цель на окраинах бассейна.

По имени Григория Ф. Ульмишека,
2003, Нефтяная геология и резервуары Западно-Сибирского бассейна,
Бюллетень Геологической службы Геологической службы США 2201-G

Сложная нефтяная реальность России | Совет по международным отношениям

Это гостевой пост Хантера Корнфайнда, стажера отдела энергетической и климатической политики в Совете по международным отношениям и нынешнего студента Университета Темпл.

Россия сталкивается с новой реальностью, вызванной длительными последствиями непродолжительной ценовой войны на сырую нефть с Саудовской Аравией прошлой весной и продолжающейся пандемией COVID-19, которая поставила российскую энергетическую отрасль в самое трудное положение с момента распада Советский Союз. Обеспечение беспрецедентного сокращения добычи — около 2,5 млн баррелей в сутки (б/с) — в мае и июне в соответствии с условиями недавнего соглашения между Организацией стран-экспортеров нефти (ОПЕК) и другими крупными производителями нефти — в ускоренном порядке. поставили российские нефтяные компании перед непростым выбором, какие скважины оставить, а какие оставить.В зависимости от того, как долго потребуется сокращение добычи нефти, сокращение добычи в отдельных регионах России потенциально может привести к некоторым постоянным остановкам из-за операционных проблем в отрасли с небольшим объемом хранилищ и естественными геологическими ограничениями на большом количестве разрабатываемых месторождений. Сокращение производства также может повлиять на качество основной экспортной нефти марки Urals, которая представляет собой смесь масел, поступающих из разных производственных потоков. Изменчивость качества может повлиять на привлекательность сырой нефти на экспортном рынке, что повлияет на ее стоимость для нефтепереработчиков.Эти проблемы усугубляются тем фактом, что российская торговля нефтью сталкивается с жесткой конкуренцией со стороны экспортеров с Ближнего Востока на своих ключевых рынках в Азии и Европе на фоне снижения спроса, вызванного экономическим спадом. Ухудшение внутреннего потребления также создает препятствия, поэтому Кремль недавно запретил импорт некоторых нефтепродуктов, чтобы защитить российский рынок от волны дешевого топлива.

Подробнее:

Россия

ОПЕК (Организация стран-экспортеров нефти)

Геополитика энергетики

COVID-19

Россия полностью привержена исторической девятке. Сокращение добычи на 7 миллионов баррелей в сутки согласовано с коалицией производителей ОПЕК+, членом которой она является. Кремль подтвердил это обязательство, публично объявив сегодня о «тесной координации» между Саудовской Аравией и Россией в отношении ограничений на добычу нефти. Кремль надеется, что его конструктивная роль в содействии окончательному соглашению о стабилизации мировых нефтяных рынков может создать дипломатическую возможность для улучшения отношений с Соединенными Штатами, которые взяли на себя беспрецедентную публичную дипломатическую роль, оказывая давление на стороны в отношении нефтяного соглашения, в конечном итоге способствуя сотрудничеству между высшего руководства России и Саудовской Аравии.Министр энергетики России Александр Новак недавно встречался с крупными российскими нефтяными компаниями, чтобы обсудить возможное продление текущего уровня сокращения добычи в июне. Многое будет зависеть от конъюнктуры рынка в Европе, где спрос начинает восстанавливаться. Более длительный период сокращений может создать операционные или геологические трудности для некоторых российских производителей, включая ведущую российскую нефтегазовую компанию ПАО «Роснефть». Россия добивается ослабления некоторых санкций США, особенно в отношении ПАО «Роснефть», которое больше не торгует венесуэльской нефтью.Технические проблемы в нефтяном секторе России могут побудить Москву захотеть получить доступ к рынкам капитала для своего нефтяного сектора, а также к американским технологиям и помощи промышленности. Неясно, где можно добиться дипломатического прогресса в сложных двусторонних отношениях между США и Россией, которые варьируются от опасений по поводу будущих соглашений о нераспространении ядерного оружия до трудностей достижения дипломатического решения гуманитарного кризиса в Венесуэле, а также продолжающегося военного присутствия России на Украине. , среди других активных точек доступа.На этой неделе Соединенные Штаты упрекнули Россию за ее предполагаемую роль в эскалации конфликта в Ливии, что указывает на сохранение напряженности по широкому кругу вопросов.

Тем не менее, если оставить в стороне другие геополитические конфликты, Россия имеет право отметить значимость своего вклада в стабильность мирового нефтяного рынка. 10-процентное годовое снижение добычи сырой нефти в России, описанное в апреле министром энергетики России Новаком, сделает 2020 год первым годом снижения добычи сырой нефти, выражающимся двузначным числом, с первых лет президентства Бориса Ельцина.После распада Советского Союза в 1991 году добыча сырой нефти в России достигла минимума в 6,0 млн баррелей в сутки в 1996 году, согласно статистическому обзору мировой энергетики BP, снизившись с рекордных 11,4 млн баррелей в сутки в 1987 году. государство пострадало от резкого падения добычи нефти с 1991 по 1994 год, когда российский нефтяной сектор находился в стадии реорганизации, и капиталовложения в новые скважины практически не вкладывались. Только после более чем двух десятилетий значительных инвестиций нефтяных компаний, эквивалентных сотням миллиардов долларов, Россия смогла восстановить свои мощности по добыче сырой нефти и вернуться к максимумам советской эпохи.

В настоящее время в России насчитывается около 200 000 действующих скважин, больше, чем в большинстве других нефтедобывающих государств. По сравнению с более низкой себестоимостью добычи в Саудовской Аравии, российские гидродинамические методы, включая горизонтальное бурение, зарезку боковых стволов и гидроразрыв пласта, являются капиталоемкими и трудоемкими, особенно при работе со старыми скважинами страны. Повторная активация заглушенной скважины может быть сложной задачей. Для некоторых скважин, чем дольше резервуар остается бездействующим, тем выше вероятность того, что давление, содержание воды и засорение могут повлиять на добычу в будущем.Эксперты говорят, что решения о сокращении в конечном итоге будут зависеть от характеристик и геологических ограничений в регионах добычи. Компании должны оценить, где наиболее целесообразно проводить сокращения с технической и экономической точки зрения: либо на старых месторождениях — месторождениях, которые вышли на плато добычи или даже перешли к стадии снижения добычи, — либо на новых месторождениях — новом месторождении нефти и газа. развитие – по всей России. Рост числа случаев COVID-19 на российских нефтяных активах также может привести к производственным трудностям в отдельных регионах из-за карантина.

Западная Сибирь, нефтедобывающий регион в центральной части России, простирающийся от северной границы Казахстана до Северного Ледовитого океана, продолжает оставаться основным нефтедобывающим регионом России и обеспечивает более половины общего объема добычи сырой нефти в России. Большинство месторождений, разрабатываемых в регионе, представляют собой более старые месторождения с традиционными запасами. Они столкнулись с таянием вечной мерзлоты и повышением связанного с этим уровня воды, который в 2018 году в среднем достиг 86 %. 5-процентное снижение общего объема добычи сырой нефти, демонстрирующее, как старые российские месторождения требуют более интенсивных методов для поддержания роста добычи.По данным Bloomberg News, «Юганскнефтегаз», крупнейшее подразделение ПАО «Роснефть», работающее в Западной Сибири, сократил добычу сырой нефти примерно на 289 000 баррелей в сутки в период с 1 по 11 мая по сравнению с февральскими уровнями. ПАО «Лукойл», второй по величине российский оператор, сократил добычу примерно на 312 000 баррелей в сутки по сравнению с февралем, при этом почти половина сокращения добычи приходится на месторождения Западной Сибири.

До сокращения добычи ОПЕК+ российские компании активно изучали разработку новых месторождений в удаленных прибрежных регионах, таких как Восточная Сибирь и Дальний Восток, пытаясь компенсировать снижение добычи в других регионах России.Сдвиг был успешным — новые месторождения продолжают приносить более высокие темпы роста производства по сравнению со старыми месторождениями. Согласно анализу Энергетического центра СКОЛКОВО, добыча сырой нефти в России с 2012 по 2016 год выросла на 77 процентов, достигнув 21 процента (примерно 2,3 миллиона баррелей в сутки) от общего объема добычи сырой нефти. продолжение инвестиций в новые проекты и производства в России. Пока что российские нефтяные компании не отказываются от своих крупномасштабных инвестиций, вместо этого откладывая их в надежде на восстановление мировых цен на нефть и возможное снятие ограничений на добычу ОПЕК+. Государственный гигант ПАО «Роснефть» объявил о планах продолжить разработку новых месторождений, но «откладывает краткосрочные менее экономически выгодные проекты» и «…долгосрочные проекты с высоким риском, включая совместные предприятия». Однако у России могут возникнуть трудности с продолжением курса, учитывая уход некоторых крупных западных компаний, которые продолжают сокращать капитальные расходы. Недавно Royal Dutch Shell отказалась от участия в предложенном совместном предприятии с «Газпром нефтью» на суше в Арктике, сославшись на «сложную внешнюю среду».Текущие низкие цены на нефть могут препятствовать будущим западным инвестициям в разведку и добычу России, которая также продолжает сталкиваться с осложнениями из-за западных санкций.

Подробнее:

Россия

ОПЕК (Организация стран-экспортеров нефти)

Геополитика энергетики

COVID-19

Помимо последствий для денежных потоков и возможного ущерба для нефтяных месторождений или оборудования, продолжающееся сокращение добычи нефти в России может создать маркетинговую головную боль для российских компаний. Самая популярная в России смесь сырой нефти для экспорта, Urals, представляет собой смесь разных сортов сырой нефти из разных регионов Западной Сибири. По мере сокращения производства состав сырой нефти, поступающей в экспортные трубопроводы России, может измениться, что приведет к изменению качества экспортной смеси и, следовательно, ее стоимости для нефтепереработчиков.

Уже сейчас, на фоне резкого падения спроса на нефть из-за ограничений, связанных с пандемией COVID-19, Россия сталкивается со снижением спроса на экспорт сырой нефти. По оценкам Rystad Energy , спрос на сырую нефть в Европе снизился на 38% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года в апреле, и ожидается, что в 2020 году спрос упадет на 13% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года.Спрос в Китае медленно восстанавливается после ослабления жестких карантинных мер, что помогает российским экспортным продажам.

Россия продает примерно три четверти своего общего экспорта сырой нефти всего на два рынка – Европу и Северо-Восточную Азию, причем большая часть этого объема осуществляется по трубопроводу. В Китае Россия увеличила долю рынка с момента начала кризиса COVID-19, заменив сокращенную нефть из Ирана и Венесуэлы, которая недавно достигла исторического минимума. В апреле Китай импортировал из России около 1,7 млн ​​баррелей в сутки сырой нефти, что примерно на 14% больше, чем в прошлом году.Это сопоставимо с примерно 1,2 миллионами баррелей в день китайского импорта из Саудовской Аравии. Отгрузки по нефтепроводу Восточная Сибирь-Тихий океан (ВСТО) в экспортный узел Козьмино недалеко от портового города Находка на Дальнем Востоке России указывают на прирост на 24 000 баррелей в сутки по сравнению с предыдущим месяцем до примерно 757 000 баррелей в сутки в мае. клиентам, включая Японию, Южную Корею и Сингапур, по данным Energy Intelligence Group. Помимо связи с экспортным узлом Козьмино, трубопровод ВСТО напрямую соединяется с Китаем через ветку Сковородино-Дацин, трубопровод длиной около 660 миль, по которому нефть транспортируется с Дальнего Востока России в северо-восточную китайскую провинцию Шаньдун, где находится половина китайских заводов по переработке чайников. и почти 70% мощностей по очистке чайников.

Недавний успех в продаже нефти в Китай контрастирует с борьбой в Европе и внутри страны. Морские перевозки сырой нефти из портов Приморска и Усть-Луги на Балтийском море в мае снизятся на 620 000 баррелей в сутки по сравнению с предыдущим месяцем из-за сокращения объемов переработки и слабого спроса в Европе. Мартовские поставки сырой нефти по трубопроводу «Дружба», самому длинному трубопроводу в мире, в апреле упали примерно на 125 000 баррелей в сутки по сравнению с предыдущим месяцем, и в ближайшие месяцы могут возникнуть новые препятствия.Внутренний спрос на сырую нефть также упал на фоне пандемии COVID-19. Заместитель министра энергетики Павел Сорокин объяснил в апреле, что внутреннее потребление бензина, дизельного топлива и авиакеросина упало на 40 процентов, 30-35 процентов и более чем на 50 процентов соответственно из-за остановки российской экономики в свете пандемии. . Данные показывают, что производство бензина за первые шесть дней мая снизилось примерно до 572 000 баррелей в сутки, что примерно на 40 процентов меньше, чем в марте, поскольку около трети произведенной в России продукции потребляется внутри страны.

Хотя соглашение ОПЕК+ находит очень успешную реализацию, экспорт из России и Саудовской Аравии по-прежнему конкурирует за аналогичных клиентов в будущем. Теперь к этому можно добавить Соединенные Штаты, поскольку администрация Трампа призывает Китай соблюдать его двусторонний торговый договор, который включал увеличение закупок сырой нефти в США китайскими нефтеперерабатывающими заводами. Однако договорному увеличению закупок энергоносителей в США помешал экономический спад в Китае в первом квартале 2020 года.Восстановление спроса на нефть может помочь сгладить такие разногласия, когда коалиция ОПЕК+ соберется снова менее чем через две недели, но после июня предстоит многое сделать, поскольку производители нефти пытаются использовать импульс, созданный исторической сделкой, заключенной в апреле.

Россия заставляет свои нефтяные запасы работать интенсивнее из-за снижения добычи

Россия соревнуется с США и Саудовской Аравией за звание крупнейшего в мире производителя нефти. Несмотря на то, что страна установила постсоветские рекорды, снижение добычи в Западной Сибири, ключевом добывающем регионе, вынудило страну искать новаторский подход к повышению нефтеотдачи.

В отличие от США, где быстрое освоение сланцевой нефти отодвинуло процесс повышения нефтеотдачи на задний план, Россия, где сланцевая нефть не добывается в промышленных масштабах, сосредоточилась на сохранении зрелых месторождений Западной Сибири за счет увеличения добычи на трудноизвлекаемых месторождениях. — добыча резервов.

Без новых технологий и государственных налоговых льгот добыча сырой нефти в России рискует упасть на 40% в течение следующих 15 лет до примерно 6,8 млн баррелей в день в 2035 году, согласно прогнозам министерства энергетики.

В Западной Сибири, на долю которой приходится более половины добываемой в стране нефти, за последнее десятилетие добыча сократилась на 10% из-за истощения традиционных запасов и повышения уровня воды.

«Качество запасов в стране ухудшается. Затраты на тонну добычи, на борьбу с обводненностью и на бурение выросли, а средний дебит на скважину снижается», — говорит заместитель начальника управления Минэнерго Андрей Терешок.

«Поэтому разработка трудноизвлекаемых запасов и стимулирование добычи из них является одной из основных тем для министерства, приоритетной.

28-процентный коэффициент извлечения нефти в России, показатель эффективности месторождения, намного ниже 44-процентного показателя США и 50-процентного показателя Норвегии, говорится в сообщении министерства энергетики.

«Чтобы компенсировать снижение добычи к 2035 году, 15% сырой нефти необходимо производить за счет повышения нефтеотдачи», — говорит г-н Терешок.

Россия, которая до 1970 года использовала заводнение для увеличения добычи на месторождениях, сегодня лидирует в гидродинамических методах, таких как горизонтальное бурение, зарезка боковых стволов и гидроразрыв пласта, говорит Артем Фролов, вице-президент Moody’s.

Такие технологические решения, как увеличение доли горизонтального бурения, многостадийный ГРП и многоствольное бурение, позволили «Роснефти», крупнейшему производителю нефти в России, замедлить падение добычи на Самотлоре до 1% в прошлом году. Нефтяное месторождение датируется 1965 годом и является одним из крупнейших в мире.

Аналогичный подход помог «Лукойлу», второму по величине производителю в стране, сократить падение своих активов в Западной Сибири до прогнозируемых 2,2% в этом году по сравнению с 9%-м годовым падением до 2016 года.

Однако неясно, могут ли эти методы сами по себе существенно улучшить конечную скорость извлечения в течение всего срока службы месторождения, и их эффективность снижается по мере проведения таких операций, говорит г-н Фролов.

Компании пытаются найти новые способы поддержания уровня извлечения, но их стоимость не всегда оправдывает инвестиции. Использование наиболее распространенных третичных методов для повышения степени извлечения, таких как полимеры, закачка CO2 и нагрев, сегодня остается нерентабельным и применяется только к 1.По данным Международного энергетического агентства, это 5% всей добычи нефти в России.

«Препятствия для разработки этих методов включают высокие капитальные и эксплуатационные затраты, отсутствие инфраструктуры, такой как отечественные химические вещества и системы цифрового моделирования, а также риски недостижения ожидаемого целевого результата или невозможность воспроизвести метод за пределами испытательного поля», — говорит Фролов.

Стоимость методов повышения нефтеотдачи варьируется примерно от 200 до 300 долларов за тонну, при этом использование поверхностно-активных веществ является самым дорогим, за ним следуют термические меры, закачка CO2 и использование полимеров, по данным министерства энергетики.

«Задача усложняется тем, что санкции ограничивают поставки некоторых более сложных технологий в Россию, а слабость рубля, хотя в целом и выгодная, но увеличивает стоимость импорта», Оксфордский институт Energy Studies говорится в недавнем исследовании.

Энергетический сектор России находится под санкциями США и ЕС с 2014 года, ограничивающими доступ к иностранному капиталу и технологиям, а также партнерство с иностранными компаниями по некоторым проектам.Несмотря на то, что санкции вызвали волну импортозамещения, оно все еще не полностью отвечает потребностям отрасли — то ли из-за отсутствия компетенций, то ли из-за государственной поддержки.

Налоги остаются слоном в комнате в России, которая имеет одно из самых тяжелых и сложных налогов на нефть в мире. По данным Vygon Consulting, независимой московской консалтинговой компании, доля российского государства в чистой выручке западно-сибирского проекта достигает 90%, что вдвое превышает долю государства в США.

«Газпром нефть», третий по величине производитель в стране и технологический лидер, совместно с Shell разработали технологию, опробованную на ее совместном предприятии «Салым Петролеум», с использованием дорогостоящего коктейля из анионного ПАВ, натрия и полимера.

Это может утроить коэффициент извлечения на зрелых месторождениях Западной Сибири и помочь добыть миллиарды тонн дополнительной нефти. Однако компании не смогли применить их в коммерческих целях из-за отсутствия налоговых льгот.

«Химическое применение в технологиях повышения нефтеотдачи используется в разы меньше, чем за рубежом, потому что требует особого налогового подхода, — говорит заместитель генерального директора «Газпром нефти» Вадим Яковлев.

Согласно различным оценкам государства и компаний, к 2030 году при наличии надлежащих условий повышенная добыча нефти может давать в России от 800 000 до 2 миллионов баррелей нефти в день. Однако без каких-либо налоговых мер добыча в Западной Сибири может сократиться на 17% к 2024 году, говорит Vygon Consulting.

Большой: российские баженовские сланцы: Кемп

ЛОНДОН (Рейтер) — Поскольку политики США и ЕС ввели адресные санкции против российских физических лиц и компаний в ответ на кризис на Украине, западные компании стремились оградить свои собственные проекты от политической неразберихи и продолжать разработку обширных нефтегазовых ресурсов страны.

Образцы керна баженовской свиты, крупнейшего в мире месторождения сланцевой нефти, полученные в результате разведочного бурения в нефтяном центре России в Западной Сибири, хранятся на складе Тюменского нефтяного научного центра в Тюмени, 12 февраля 2013 г. REUTERS/Maxim Shemetov

Exxon Mobil и Shell создали совместные предприятия с Роснефтью и Газпромом соответственно для разведки и добычи сланцевой нефти и газа из-под заболоченных равнин Западной Сибири, и обе компании хотят, чтобы им разрешили продолжать работу там.

Легко понять, почему. Западно-Сибирский бассейн является крупнейшим нефтегазоносным бассейном в мире, охватывающим 2,2 миллиона квадратных километров между Уральскими горами и рекой Енисей, простирающимся от Казахстана на юге до частей Карского моря на севере.

В регионе находятся десятки сверхгигантских и гигантских нефтяных месторождений, в том числе Самотлорское с 28 миллиардами баррелей нефти и Уренгойское с более чем 350 триллионами кубических футов первоначальных запасов газа.

Первое открытие нефти в регионе было сделано в 1953 году.Большинство крупных месторождений нефти и газа были открыты в 1960-х и 1970-х годах. С тех пор новых месторождений открывали гораздо меньше, что способствовало разжиганию паники из-за нефтяного пика в начале 21 века.

Но считается, что более 90 процентов этой нефти первоначально было получено из слоя черного сланца, средняя толщина которого составляет всего 20-40 метров и который находится под землей на глубине почти 3 км. Сейчас нефтегазовые компании пытаются придумать, как выйти прямо к истоку, известному как баженовский сланец.

Непосредственная добыча сланца произвела революцию в добыче нефти и газа в Северной Америке. Западные нефтяные компании и их российские коллеги надеются, что они смогут сделать то же самое в Сибири.

НЕФТЯНАЯ ЗЕМЛЯ

В Баженове все в невообразимых масштабах. Он занимает площадь почти в 1 миллион квадратных километров — площадь Калифорнии и Техаса вместе взятых.

Формация содержит 18 триллионов тонн органического вещества, по данным Геологической службы США («Нефтяная геология и ресурсы Западно-Сибирского бассейна», 2003 г.).

Баженовское месторождение, по оценкам, содержит более 1,2 трлн баррелей нефти, из которых около 75 млрд могут быть извлечены с помощью современных технологий, что делает его крупнейшим потенциальным сланцевым месторождением в мире, по данным Управления энергетической информации США («Технически извлекаемые сланцевые месторождения»). Ресурсы нефти и сланцевого газа», 2013).

Для сравнения, в Баженове содержится примерно в 10 раз больше извлекаемой нефти, чем в знаменитой формации Баккен в Северной Дакоте и Монтане.

Баженов может добыть больше нефти, чем до сих пор добывалось на Гаваре — сверхгигантском месторождении в Саудовской Аравии, сделавшем ХХ век веком нефти.

МИРНОЕ ЯДРО

В советское время геологи хорошо знали о нефтяных богатствах Баженова, но не могли их извлечь из-за плотной упаковки породы, из-за которой нефть и газ не могли свободно поступать через сланцы к скважинам.

В 1980 и 1985 годах советское правительство взорвало небольшие ядерные устройства под землей на нефтяных месторождениях Западной Сибири, пытаясь стимулировать добычу.

Эксперименты носили кодовые названия «Проект Ангара» и «Проект Бензол» соответственно и входили в число 21 ядерных взрывов, проведенных министерствами нефти и геологии для стимулирования добычи нефти и газа в период с 1965 по 1987 год.

«Специальные взрывчатые вещества были разработаны советскими оружейными лабораториями для удовлетворения уникальных требований стимуляции нефтяных и газовых резервуаров», — по словам одного американского эксперта по контролю над вооружениями («Советская программа мирного использования ядерных взрывов», 1998 г.).

Теперь российские нефтяные компании и их партнеры по совместным предприятиям на Западе надеются добывать нефть и газ из сланцев, используя менее экстремальные методы, включая воду, песок и химикаты, чтобы разрушить пласты и открыть пути для поступления углеводородов в скважины.

BAKKEN DREAMS

Баженов привлекателен для разведки нефти и газа, потому что он обладает многими из тех же характеристик, которые сделали сланцевые месторождения успешными в Северной Америке, в частности Баккен в Северной Дакоте.

Параллели с Bakken были явно проведены Роснефтью в презентациях для инвесторов («Новая нефтяная эра», март 2013 г.).

В центральной части бассейна баженовская толща залегает примерно на 2,5 км ниже поверхности, что соответствует средней глубине залегания в основных участках Баккена.

Как и Баккен, Баженов представляет собой черный, богатый органикой сланец, отложившийся на дне древнего моря. Он был отложен в среде с недостатком кислорода, поэтому было много возможностей для захоронения органического материала до того, как он полностью разложился.

Баккен и Баженов имеют общее содержание органического углерода около 10 процентов на наиболее перспективных участках. Баженовская залежь содержит большое количество керогена типа I и типа II, который имеет тенденцию генерировать нефть и газ.

Большая часть нефти, добываемой из резервуаров Баженовского месторождения, имеет среднюю плотность (29-37 градусов API), что немного тяжелее, чем Баккен, но все же высоко ценится нефтепереработчиками.

Как и Баккен, Баженов находится под необычно высоким давлением для своей глубины. Содержание глины в сланце низкое, что делает его пригодным для фрекинга.

Подобно Баккену, Баженовская формация тонкая. Горизонтальное бурение будет необходимо для максимального контакта между скважинами и нефтеносным сланцем, что означает освоение сложных методов бурения.

Но в отличие от гигантских месторождений нефти и газа у северного побережья России, большая часть Баженова находится на суше, в такой же полупустой пустыне, как Северная Дакота.

Баженовская нефть теоретически может быть добыта с помощью тех же экстенсивных производственных процессов бурения и гидроразрыва пласта, которые успешно использовались в Северной Дакоте и Техасе.

ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ

К 2003 г., по данным Геологической службы США, уже было добыто некоторое количество газа из более чем 200 скважин, пробуренных в Баженовскую полосу на Салымском и прилегающих газовых месторождениях.

Но в других частях Западно-Сибирского бассейна значительных объемов добычи из сланца достигнуто не было.Весь район остается сравнительно малоизученным на предмет нетрадиционных запасов нефти и газа.

Привлекательность Баженовского месторождения для западных нефтяных компаний и их российских коллег очевидна: это огромные запасы нефти на суше мирового класса, которые можно извлечь из западного опыта в области гидроразрыва пласта, горизонтального бурения и сейсморазведки.

Препятствия в основном находятся над землей, а не под землей. Россия оказалась сложной финансовой и деловой средой для западных нефтяных компаний, с внезапными изменениями в роялти и налогообложении, нормативных положениях и правилах владения активами.

Политические отношения между российским правительством и его западными коллегами ухудшались в течение нескольких лет и угрожали полным разрывом из-за кризиса в Украине.

В апреле Соединенные Штаты ввели санкции в отношении Игоря Сечина, близкого доверенного лица президента России Владимира Путина и исполнительного директора «Роснефти». Примечательно, однако, что США не ввели санкции против самой «Роснефти».

Некоторые эксперты по внешней политике США призвали Соединенные Штаты и Европейский союз ограничить передачу новых нефтегазовых технологий и запретить инвестиции в новые нефтегазовые месторождения.

Непосредственной целью было бы заставить Россию прислушаться к озабоченности Запада по поводу Украины. Долгосрочная цель будет состоять в том, чтобы лишить Россию доступа к экспертным знаниям, особенно в области сложного горизонтального бурения, сейсморазведки и визуализации нефтяных месторождений, которые необходимы для разработки сланцевых месторождений, укрепляя превосходство США в сланцевой энергетике.

Однако до сих пор западные компании снижали свою значимость и успешно лоббировали введение более широких санкций в отношении инвестиций в нефтегазовый сектор России.

Ставки слишком велики. Баженовское месторождение является одним из самых перспективных месторождений нефти и газа в мире и ключевым компонентом будущих поставок.

В то время как западные нефтяные компании по-прежнему в значительной степени лишены доступа к добыче нефти в Саудовской Аравии, Иране и Венесуэле или жестко ограничены в ней, а также изо всех сил пытаются найти недорогие проекты в других областях, Баженов просто слишком важен, чтобы его потерять.

Проблемы масштабирования в Западной Сибири | Международная конференция и выставка SPE Oilfield Scale

Abstract

Нефтяная компания ЮКОС является второй по величине нефтедобывающей компанией в России и производит 1. 2 миллиона баррелей в день, причем > 60% этого объема приходится на месторождения Западной Сибири. Базовые нефтегазодобывающие предприятия расположены в европейской части России (ОАО «Самаранефтегаз») и Западной Сибири (ОАО «Юганскнефтегаз» и ОАО «Томскнефть» ВНК) [1]. Эта продукция поступает из различных месторождений, и для этих месторождений обычно характерна значительная обводненность. Пластовая вода приводит к ряду проблем с добычей и очисткой (поскольку она также повторно закачивается), одной из которых является проблема минеральных отложений.

Наиболее распространенным видом накипи является карбонат кальция, который встречается как в легких, так и в более тяжелых случаях образования накипи. Сульфатные отложения также присутствуют в минимальных количествах. Однако особенностью западно-сибирских водоемов является то, что они имеют многотысячные скважины. Таким образом, хотя техническая проблема обработки одной скважины может быть невелика, подход и логистика для защиты такого большого количества скважин представляют собой серьезную проблему.

В этой статье мы рассматриваем проблемы масштаба в этих W.сибирских месторождений, и мы рассказываем, как ЮКОС подошел к решению этой задачи.

Введение

Два добывающих предприятия, ОАО «Томскнефть» и ОАО «Юганскнефтегаз», осуществляют основную добычу нефти в Западной Сибири на территории, на которую Юкос имеет лицензии. На рис.1 показано географическое расположение основных производственных и перерабатывающих подразделений ЮКОСа. Краткое их описание представлено ниже.

ОАО «Томскнефть» ВНК.

ОАО «Томскнефть» ВНК является головным производственным объединением дочерней компании ЮКОСа ОАО «Восточная нефтяная компания», также известной как ВНК или Восточная нефтяная компания.Основанная в 1966 году, «Томскнефть» ВНК с начала своей деятельности добыла более 2 миллиардов баррелей нефти. В настоящее время в разработке или эксплуатации находится 21 месторождение.

Томскнефть ВНК работает в отдаленной западной части Томской области в Западной Сибири. Некоторые из его наиболее необычных активов включают собственный флот речных барж и около 1000 километров служебных дорог.

В связи с тем, что более 70% извлекаемых запасов относятся к категории «трудноизвлекаемых», «Томскнефть» ВНК внедрила передовые технологии горизонтального бурения и глубокого гидроразрыва пластов.Также начато приобретение дополнительных лицензий на освоение нескольких новых участков в Томской области.

В настоящее время в эксплуатации находится 1880 добывающих и 840 нагнетательных скважин. Средний дебит нефти составляет 170 барр/сут, средняя обводненность – 65%.

ОАО «Юганскнефтегаз».

ОАО «Юганскнефтегаз» — крупнейшее производственное объединение НК «ЮКОС» и второе по величине в России. Юганскнефтегаз, расположенный в Ханты-Мансийском автономном округе Западной Сибири, впервые начал свою деятельность в 1964 году и на сегодняшний день добыл более 9 миллиардов баррелей нефти.В настоящее время «Юганскнефтегаз» управляет 29 месторождениями, наиболее крупные из них — Приобское, Приразломное, Мамонтовское, Мало-Балыкское и Салымское.

Приобское месторождение уникально по своему геологическому строению. Извлекаемые запасы оцениваются в 3,01 млрд баррелей. Приразломное имеет запасы в 2 миллиарда баррелей; трехмерная сейсморазведка месторождения выявила наличие перспективных площадей, которые могли бы значительно увеличить там добычу.

В целях повышения эффективности эксплуатации скважин Юганскнефтегаз внедряет ГРП и реализует программу повышения эффективности и надежности на своих производственных площадках.Программа включает совершенствование системы электроснабжения, приобретение дополнительного современного скважинного оборудования, создание сети диспетчеров производства.

В настоящее время в эксплуатации находится 6000 добывающих и 2300 нагнетательных скважин. Средний дебит нефти составляет 169 барр/сут, средняя обводненность – 71%.

ОАО «Томскнефть» ВНК.

ОАО «Томскнефть» ВНК является головным производственным объединением дочерней компании ЮКОСа ОАО «Восточная нефтяная компания», также известной как ВНК или Восточная нефтяная компания. Основанная в 1966 году, «Томскнефть» ВНК с начала своей деятельности добыла более 2 миллиардов баррелей нефти. В настоящее время в разработке или эксплуатации находится 21 месторождение.

Томскнефть ВНК работает в отдаленной западной части Томской области в Западной Сибири. Некоторые из его наиболее необычных активов включают собственный флот речных барж и около 1000 километров служебных дорог.

В связи с тем, что более 70% извлекаемых запасов относятся к категории «трудноизвлекаемых», «Томскнефть» ВНК внедрила передовые технологии горизонтального бурения и глубокого гидроразрыва пластов.Также начато приобретение дополнительных лицензий на освоение нескольких новых участков в Томской области.

В настоящее время в эксплуатации находится 1880 добывающих и 840 нагнетательных скважин. Средний дебит нефти составляет 170 барр/сут, средняя обводненность – 65%.

ОАО «Юганскнефтегаз».

ОАО «Юганскнефтегаз» — крупнейшее производственное объединение НК «ЮКОС» и второе по величине в России. Юганскнефтегаз, расположенный в Ханты-Мансийском автономном округе Западной Сибири, впервые начал свою деятельность в 1964 году и на сегодняшний день добыл более 9 миллиардов баррелей нефти.В настоящее время «Юганскнефтегаз» управляет 29 месторождениями, наиболее крупные из них — Приобское, Приразломное, Мамонтовское, Мало-Балыкское и Салымское.

Приобское месторождение уникально по своему геологическому строению. Извлекаемые запасы оцениваются в 3,01 млрд баррелей. Приразломное имеет запасы в 2 миллиарда баррелей; трехмерная сейсморазведка месторождения выявила наличие перспективных площадей, которые могли бы значительно увеличить там добычу.

В целях повышения эффективности эксплуатации скважин Юганскнефтегаз внедряет ГРП и реализует программу повышения эффективности и надежности на своих производственных площадках.Программа включает совершенствование системы электроснабжения, приобретение дополнительного современного скважинного оборудования, создание сети диспетчеров производства.

В настоящее время в эксплуатации находится 6000 добывающих и 2300 нагнетательных скважин. Средний дебит нефти составляет 169 барр/сут, средняя обводненность – 71%.

«Газпром нефть» и «Лукойл» создадут СП по добыче нефти и газа в Западной Сибири

Особенности

Суммарные ресурсы оцениваются в 500 млрд м3 газа и более 1 млрд т нефти

Значительное количество ресурсов, находящихся в ачимовской свите

Компании, рассматривающие возможность дальнейшего сотрудничества в России

Об этом заявили российские «Газпром нефть» и «Лукойл».16 о том, что они создают СП для развития нефтегазового кластера в Западно-Сибирском Ямало-Ненецком регионе, а также рассматривают возможность дальнейшего сотрудничества в России.

Не зарегистрирован?

Получайте ежедневные оповещения по электронной почте, заметки подписчиков и персонализируйте свой опыт.

Зарегистрироваться

Совместное предприятие будет создано на базе дочерней компании «Газпром нефти» «Меретояханефтегаз» и будет содержать около 500 млрд кубометров газа и более 1 млрд тонн нефти, говорится в совместном заявлении компаний.

Центральным элементом кластера станет Тазовское нефтегазоконденсатное месторождение, эксплуатация которого началась в июне 2021 года. Месторождение открыто в 1962 году и содержит одни из крупнейших запасов в Западной Сибири — 419 млн тонн нефти и 225 млрд кубометров газа . Ожидается, что годовая добыча достигнет 1,7 млн ​​тонн нефти и 8 млрд кубометров газа, говорится в сообщении.

В состав СП также войдут Северо-Самбургское и Меретояхинское месторождения, а также два Западно-Юбилейных лицензионных участка.

Геологические запасы Северо-Самбургского месторождения оцениваются в 460 млн тонн.

Западно-Юбилейные участки входят в состав Нерутинской разведочной зоны в Надымском районе Ямало-Ненецкого автономного округа. Геологоразведочные работы планируется завершить в 2024-2026 годах.

Значительная часть этих ресурсов находится в трудноизвлекаемых пределах ачимовской свиты. Коллекторы ачимовской свиты присутствуют в Западно-Сибирском бассейне, общие ресурсы которых оцениваются примерно в 60 млрд тонн нефти.

«Разработка месторождений, входящих в СП с Лукойлом, является важной задачей для всей отрасли. В рамках СП, объединив финансовые и технологические ресурсы, мы будем работать над освоением «трудных» запасов, в том числе добычи нефти из ачимовских отложений», — говорится в сообщении генерального директора «Газпром нефти» Александра Дюкова.

Генеральный директор «Лукойла» Вагит Алекперов заявил, что проекты по добыче и переработке нефти в России остаются приоритетными для компании.

«Мы активно осваиваем новые месторождения в Западной Сибири, Тимано-Печоре, Каспийском и Балтийском морях, а также в других регионах России. Также мы продолжаем реализовывать проекты глубокой переработки на наших НПЗ в России», — сказал Алекперов. заявление.

Совместное предприятие подлежит одобрению со стороны корпораций и регулирующих органов.

.